обэриутским традициям. Дмитрий Строцев — один из немногих, у кого эта приверженность, явленная — где разреженней, а где и сгущенней — на всем протяжении книги, выглядит не литературной позой, а естественным способом поэтической речи, природным жаром нового переназывания всего сущего.
Ева
я устал
отец неугомонный
сеет жизнь
направо и налево
дарит дыхание
легионам и легионам
я просто
не успеваю за ним
я нарекаю имена
всей этой твари
которой нет конца
это просто ад
пойми
я мечтаю
о своем творчестве
я хочу называть
свои изделия
А н я Л о г в и н о в а. Кенгурусские стихи. М., «Вест-Консалтинг», 2009, 60 стр. (Библиотека журнала «Современная поэзия»).
У этой книжки (фактически первой, если не считать совсем еще юношеской, выпущенной еще в 2001 году совместно с Дм. Мелкиным) веселое, но обманчивое название, вроде бы предполагающее постмодернистски-каламбурную поэтику. Между тем единственное залихватски каламбурное стихотворение, из которого и взято название, вынесено на обложку, а вся книга — сугубо лирическая, дерзко
и размашисто женственная.
Еще темно, горит торшер,
по одеялу ходит кошка.
Мужчина смотрит на часы,
идет на кухню, там включает
плиту, потом минуты две
он ищет белую кастрюлю.
