1) Чехов изображал такие положения, из которых нет выхода. А на самом деле из всякого положения существует мужественный выход.
2) « — Вы заметили, что художников Чехов всегда изображает бездельниками? И в „Попрыгунье” и в „Доме с мезонином”. Труд художника один из самых тяжелых даже физически: тысячи верст топтания перед картиной»2.
Но зато один раз, в Ташкенте, когда кто-то совершил дурной поступок (в быту), АА вдруг сказала:
— Вы подумайте: могли бы так поступить Чехов или Короленко?
У Бориса Леонидовича с Чеховым отношения были тоже сложные. Он ведь тоже его очень долго не любил — то есть думал, что не любит, не читая. А в 50-ые годы прибегал к КИ и хватал том за томом, и восхищался и мычал, и о книге К. И. «Чехов» говорил нечто немыслимо-пастернаковски-восторженное.
Я думаю, то поколение людей, к которому принадлежали и А. А. и Б. Л. вообще не любили Чехова, чем-то себя ему противопоставляя. Не знаю.
Один мой друг (т. е. моего поколения, а не АА и Б. Л. ) сказал мне:
— Я думаю, у русского человека нельзя спрашивать: «кого ты больше любишь: Толстого или Чехова?» Как у ребенка нельзя: кого больше — папу или маму.
Он прав. Тут даже не то, что вот кого больше любишь, а просто без обоих нельзя жить.
Почему-то у поколения АА и Б. Л. была потребность сбрасывать Чехова с корабля современности. Но я еще не знаю, в чем причина, не понимаю того времени.
Насчет Маршака Вы не совсем правы. Суждение К. И. о нем вовсе не было юбилейным — он и до юбилея писал и говорил то же. Знал наизусть:
Вскормил кукушку воробей —
Бездомного птенца.
А тот возьми да и убей
Приемного отца3.
С Маршаком дело, на мой взгляд, обстоит так (я просидела возле него в кресле лет 9 подряд, а потом сиживала периодически еще лет 25)4: у него был гениальный слух и сверхъестественное чувство стиля. И то и другое было гораздо выше его дарования. Из собственных его вещей я люблю «Пожар» и «Почту» и «Мяч» и еще кое-что из переводов только Бернса, «NurseryRhymes»5 и быть может куски Калевалы:
Мать, утратившая дочку,
Не должна кукушку слушать.
Сонеты Шекспира переведены хорошо, то есть никак. Для меня это просто пустые листки бумаги. Сравните 66-ой у Маршака и Пастернака!.. Лирического Маршак не понимал, не любил и не мог. Любил только эпос или народную песню, частушку. Собственная его лирика — не лирична; я люблю, кажется, всего 4 строки:
Ты уже там, на другой стороне.
