косят индийские свами на северный наш придел.
А вот говорить с ними трудно — мычат, талдычат занудно
о том, что им интересно и неизвестно тебе.
И жены их вдрызг бросают, и в их комнатенках скудно,
но все-таки, если честно, завидую их судьбе.
Ведь смысл этой самой жизни, ненужной твоей Отчизне,
ни женам твоим, ни детям, придется найти самому.
Они вот нашли и довольны — даже немного капризны…
А что придумали бомбу, — значит, быть по сему.
Памяти Александра Межирова
А если я и вправду заикаюсь…
А. М.
…И как Моисей, заикался он.
Но только пред той, в кого был влюблен.
Поэзией звали шалаву.
И ради нее беззаветно врал
и смерть на войне — контрамарку в рай —
другим уступил — как славу.
Она ж улыбалась ему порой,
и это казалось не сучьей игрой,
а знаком любви ответной.
И ради нее себя предавал,
крапленые карты судьбе сдавал —
и сам же проигрывал, бедный.
Но больше никто не любил ее так,
когда и соперник — друг, а не враг,
сынок гармонии блудный.
Хоть поговорить с ним можно о ней,
и, может быть, нет никого родней
в земной пустоте многолюдной.
В поезде
