“Осторожность, осмотрительность [Олегу] Хлебникову свойственны только в одном случае — когда его герой рассуждает о себе: не перегнуть бы палку, не переборщить бы с откровениями, не ступить на запретную территорию молчаливого размышления про себя и для себя. Наоборот, в разговоре на темы (прошу прощения) социальные Хлебников бескопромиссен и даже порою неумерен. Свойство — по нынешним временам тотального самообнажения — редкое и ценное”.
Андрей Балдин. Зеркало и Александр. — “Октябрь”, 2009, № 9.
“Это эссе о своеобразных русских прятках — во времени; о свойстве нашей памяти показывать нам историю выборочно. Она, наша память, как будто обладает некими створками, с помощью которых открывает нам то один исторический сюжет, то другой, а затем закрывает его, словно ничего не было „в этом месте (русской) истории”. <...> Одной из самых показательных в этом плане фигур — появляющихся и исчезающих в нашей истории — является Александр I”.
Ольга Балла. Футурофобия. — “Рабкор.ру”, 2009, 10 октября <http://www.rabkor.ru>.
“Зайдешь на сайт письмо написать — а тут тебе очередной раз, как бы мимоходом, между новостями из жизни Кристины Орбакайте и смерти Майкла Джексона — про конец света. Он у нас, стало быть, уже в порядке вещей. Сегодня можно, кажется, говорить об изменении общекультурного чувства будущего: оно едва ли не целиком сползло в сторону катастрофизма, причем, я бы сказала, катастрофизма „нормативного”, будничного”.
“Основа всего этого — одна: чувство неконтролируемого оползания мира, отданности на волю таких сил, которые тебя неизмеримо превосходят и с которыми, в силу их в конечном счете неантропоморфности, нельзя даже договориться, не то что ими управлять”.
“Рискну сказать: „эсхатологический комплекс” — особый, экстремальный способ жизнеутверждения. Это комплекс по самому своему смыслу мобилизующий. Поэтому он обостряется в чрезвычайных ситуациях — и поэтому же притупление восприимчивости к нему (когда, скажем, в Интернете человек пишет про очередную вероятность очередной катастрофы, а ему оставляют комментарии вроде „гыыыы” или „ужоснах”, „пойду закупать соль и спички”) — симптом, думается, не менее тревожный и кризисный, чем назойливое воспроизводство катастрофической тематики”.
Борис А. Борисов. Глобализм и финансизм: они несут нам эффективность. — “Русский Обозреватель”, 2009, 21 сентября <http://www.rus-obr.ru>.
“Есть ли у этой новой мировой системы название? Да, конечно. Часто ее называют глобализмом. Однако это внешняя оболочка явления, я бы назвал эту новую систему
“Поклявшись раз „богу глобализации”, „богу Давоса”, богу открытых рынков и ссудного капитала, мы должны забыть слова „суверенная нация”, „национальное развитие” и даже „народовластие” — поскольку глобализация порождает элементы наднациональной власти неизбежно, последовательно и неуклонно. <...> Избежать этого нельзя — для этого надо иметь силы отказаться от участия в глобальной экономической игре и тех соблазнов эффективности, которые она предлагает. Политически это означает стать страной-изгоем”.
Леонид Бородин. Кому каяться? Нацизм и сталинизм. — “АПН”, 2009, 30 октября <http://www.apn.ru>.
Среди прочего: “В шестидесятых годах я застал в лагерях сотни „бандеровцев” разных уровней: от рядовых до весьма крупных чинов ОУН, в свое время не расстрелянных по причине временной отмены смертной казни в СССР. Один из „крупных” пересказывал мне листовку, выпущенную руководством ОУН для внутреннего пользования, где приветствовалась ликвидация Польского государства — кровного врага украинцев всех времен. Думаю, мало кому известно, что с приходом „москалей” ОУН практически вышла из подполья. „Львовский проводник” — секретарь подпольного обкома — устроился работать директором клуба. Тот же Михайло Сорока, отсидевший несколько лет в польской тюрьме, поступил во львовский институт, женился на своей бывшей соратнице по противопольскому подполью Катерине Зарицкой. Они имели четыре месяца счастья и мирной жизни. Многие „бандеровцы” вернулись к своим семьям в хутора и городки. Были и другие, не доверявшие „москалям”, не спешившие рвать связи и ломать структуры организации. Каких было больше, мне в разговорах с „бандеровцами” установить не удалось. Но факт — на момент присоединения „западенцев” к СССР каких-либо враждебных действий с их стороны не было”.
А также: “Факты — это всего лишь объекты избирательной способности человека, чаще всего уже задействованного в той или иной системе политических координат”.
Иосиф Бродский. Мой враг — вульгарность. Интервью с поэтом публикуется впервые. Беседу вела Валентина Полухина. — “Российская газета” (федеральный выпуск), 2009, № 186, 2 октября <http://rg.ru>.
