что произошло, и только люди еще не догадываются…
Рабочий кидается к своему прибору и видит, что стрелка давно перевалила «alarm» и уперлась в конец шкалы. И рядом мигает красная лампочка… И у всех приборов датчики показывают не то, что было до. До этого вот момента.
— Господи, спаси, — кидается он в дежурку, — Кольк-ааа!!! Спаси, Господи… Кольк-ааа!!! Где ты есть?! Сейчас же всех к чертовой матери…
Вбегает в дежурку, после перебранки с заспанным Широковым, которому он ничего объяснить не может, звонит Петровичу.
— Петрович, говорит Агафонов, там прибор зашкалило, сначала, вишь, на красное, а потом вообще на предел.
— Что за прибор? — орет в трубку Петрович. — Какие показания?
— Я не знаю, Петрович, дорогой, там все по-иностранному… Сначала белое, потом красное, и стрелка до конца… Я Кольке говорил, давай, мол, Петровичу позвоним, а он — автоматика, а теперь там все приборы на разное показывают, лампочка сигналит и газ из моря рвет… Не то что-то, батюшка Петрович, что делать-то?! Чего нажать, какой кран…
— Какой кран, вашу мать?! Какой газ?! Сволочи! Дежурного!
Агафонов с выпученными глазами сует трубку Широкову, и тот принимает ее и слушает не то что с изменившимся лицом, а с лицом неправдоподобно изуродованным ответственностью и ужасом:
— Слушаю…
Голос Петровича:
— Вы что там… Почему не звонили мне?! Отвечай, сволочь!
— Слушаю…
— У тебя там на пульте кнопка. Видишь? Красную?
— Какую?
— Красную, мать твою! Она одна. Видишь?
— Да…
— Нажми ее. Нажал? И больше — ничего не трогать! Щас еду!
Звуки гигантских механизмов буровой постепенно затихают, как будто испустило дух какое-то доисторическое чудовище. Снаружи видно, как снизу, из черной воды моря, всплывает еще один пузырь газа…
Петрович выезжает из далекой Астрахани, ему надо проехать сто километров.
sub XVII /sub
Пока Петрович поспевает из Астрахани, Федька и Саша забрасывают второй невод. Глубокая ночь. Мирно светится в отдалении своими огоньками буровая…
Федька гребет, Саша стравливает сеть и вдруг говорит:
— А мне что, кажется или пахнет чем-то?
— Да и я не пойму: пахнет или кажется… Канистра, что ль, подтекает…
Ощупывает канистру.
— Нет... Да и запах другой, как керосин…
