Бах по ту сторону смерти
П и т е р Х ё г. Тишина. Перевод с датского Е. Красновой. СПб., «Симпозиум», 2009, 552 стр.
Датчанин Питер Хёг — тот человек, за новой книгой которого непременно пойдешь в книжный (они выходят не то чтобы часто, эту — ждали десять лет) и от которого ждешь Романа, Который Все Объяснит («Тишина», скажу сразу, не такой роман, но это ровным счетом ничего не значит).
Хёг — человек и писатель, о котором молчит даже всеведущий Google, статья в Wikipedia несоизмерима его масштабу, а рецензенты копипейстят друг у друга те крохи сведений, что о нем известны.
Это, впрочем, не вопрос его неоцененности и непонятости — Хёг, как Саша Соколов, просто закрыл о себе информацию, как Сэлинджер, зарылся в тишайшем провинциальном городке.
До этого он перепробовал многое. Родился в 1957 году во вполне обычной семье — отец был адвокатом. Учился в частной школе (экспериментальная программа министерства образования, проводившаяся в этой школе, потом была запечатлена им в «Условно пригодных»). Получил степень магистра по литературе в Университете Копенгагена в 1984 году, но занимался совсем другими вещами — был актером (год колесил по Дании с моноспектаклем, вдохновленным комедией дель арте), профессиональным танцовщиком, моряком и альпинистом, учился фехтованию, путешествовал (больше всего по Африке).
Потом начали выходить книги. В 1988 году вышел роман «Представление о двадцатом веке». До сих пор не переведенный на русский, а на английский переложенный как «A History of Danish Dreams», роман этот — поколенченско-национальная рефлексия о том, каково ощущать себя сегодня датчанином, с грузом всей датской истории на плечах; и неразличимая одновременность «мечты / сновидения» очень, кстати, характерна для ночного, сновидческого письма Хёга. Роман получил неплохие рецензии, но до прозрения еще было далеко. В 1990 году вышел сборник «Ночные рассказы» (эта и остальные его книги уже переведены, и очень хорошо, на русский) — самая слабая, на мой взгляд, вещь Хёга, в которой он пытается пройтись по ночному Копенгагену в романтическом плаще, одолженном из музея Гофмана, Байрона или Бодлера, надеясь, что при тусклых отблесках портовой воды незаметны будут потертости молью траченной ткани.
В 1992-м наступило то самое озарение — вышла «Смилла и ее чувство снега», детектив и квест (в той же, понятно, степени, в какой детективом является «Имя розы» и «Преступление и наказание»). Вещь с какой- то невиданной, опять же сновидческой или первобытной оптикой (главная героиня — эскимоска), ощущением безумного одиночества и не менее безумной силы (героиня спасает детей, собственно, в каждом романе Хёга главный герой выходит на ржаное поле, где заигравшихся детей преследуют упыри от технологической цивилизации). Сильнее этой вещи за последние лет двадцать в Европе было написано всего несколько книг — или и вовсе одна: «Последний самурай» американской англичанки Хелен Девитт. Это не могло не вызвать шума — перевод на три десятка языков, одноименная экранизация с Джулией Ормонд и Габриелом Бирном (1997) и статус национального бренда.
После Хёг выпускает еще два романа — в 1993 году вышли «Условно пригодные», про те самые издевательства в спецшколах над детьми с отклонениями [1] (у них проблемы со временем, тем внешним временем, что навязывается им обществом и что не совпадает с их внутренними часами [2]
