Росли за правым узким кабинетным окном старые-старые сосны-близняшки. Возвращаюсь — одна высохла. И даже уже дятел всю ее обработал — внизу куча коры. Сейчас Иван (давно подрабатывающий в Переделкине хохол) ее пилит электропилой, шумной, жужжащей. Прощай, сосна!
14 апреля, понедельник, 14 часов.
Ходил на станцию, вернее, не ходил, а на попутках и туда и обратно. Неприятно передвигаться по Переделкину: грязновато, несутся на запрещенных в населенных пунктах скоростях машины, застраивается бандитскими виллами лучший подмосковный ландшафт. На станции в цоколе торгового комплекса, где раньше была пивная, потом кафе, теперь ресторан “Мельница”. Зашел — для сравнения, невольно ища глазами шалманных примет. Кроме ниши — кабинета за тонированным стеклом — ничего “такого”: вежливые, не блядского вида девочки-официантки. Гренки с селедкой, картофелем и лучком, “Уха из топора” (и впрямь из лососевых консервов с картофелем и поструганной морковкой), 100 гр. водки “Зеленая марка”, зеленый чай — 500 рублей. Т. е. 15 — 16 евро. Во Франции за те же деньги можно съесть (стоя за стойкой) сосиски с фри и листиком салата и выпить бокал вина. Вот и считай, где дороже…
Какое славное меню было у Болотова 18 сентября 1772 года “за 20 верст уже от Козлова” (теперь Мичуринск рядом с солж. Кочетовкой): “Горячая ветчина, яйца всмятку, окрошка, щи белые с говядиной и цыпленком <…> битое говяжье мясо на сковороде с уксусом <…> а для десерта была у нас спелая брусника, куманика (ежевика) и хороший арбуз”. Такому обеду позавидуешь и в Париже.
Поразительна (и даже шокирует) дворянская наивная откровенность Болотова: своих крестьян он понимает как потенциальных врагов, которые только и ждут возможности расправиться с господами.
Монархическое государство — силовой защитник дворян от подлых людей — разве на таких принципах государству можно держаться? Она (империя наша) потому и побила все рекорды по краткости существования — 200 лет.
Разные культуры: невозможно представить, чтобы Болотов сдавал своих новорожденных детей в приют безымянными, как это делал Руссо.
Но невозможно представить и чтобы Руссо сёк вора до полусмерти, а потом, накормив соленой рыбой, бросал в горячую баню и не давал пить. И не только потому, что у него на это б не хватило характера. Сыграла бы уже свою роль и просвещенческая гуманитарность. Психика его уже истончена гуманистической рефлексией. (Но это — отнюдь не общее. Вспомним, что впереди — революционные зверства, совершавшиеся не столько темными емельками, сколько адвокатами и любителями книжного чтения.)
“Великий стилист” Личутин опубликовал в газете “Завтра” свое видение: Ленин и Сталин стоят ошуюю и одесную Господа Бога и молят Его за Русскую Державу.
Вербное воскресенье .
Остроумно определил счастливого человека, кажется, Инг. Бергман: это тот, у которого хорошее здоровье и плохая память.
21 апреля, понедельник, 530 утра.
Сон: на рыхлом с водицей катке учитель рассказывает старшеклассникам эпизоды зэковской жизни. А те похохатывают, а потом и откровенно хамят. Вместо сочувствия — враждебность.
