в пятую колонну если начнется война
выселили из земли гесем в трудлагеря
как потом те же египтяне выселили поволжских немцев
крымских татар греков болгар чеченцев ингушей калмыков
и прочих потенциальных предателей фараона
В и з у а л ь н а я а н т р о п о л о г и я: городские карты памяти. Под редакцией П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. М., «Вариант», «ЦСПГИ», 2009, 312 стр. (Библиотека «Журнала исследований социальной политики»).
В рамках весьма масштабного проекта, посвященного визуальной антропологии, репрезентации социокультурного бытия человека через внешние образы, вышел новый сборник, посвященный городским проявлениям данного феномена. Авторы сборника предлагают самые различные подходы и взгляды на городскую визуальность, оценивая и интерпретируя материал не только различный, но и подчас не укладывающийся в целостный ряд. Вот нетривиальное оформление музея Льва Кассиля в Энгельсе (Т. Кузьмина), а вот образы «домашнего картографирования», схемы обыденных путешествий, предлагаемые современным горожанином (Н. Сорокина). Вот взгляд на современный Петербург сквозь фильм А. Учителя «Прогулка» (А. Кинчарова), а вот способы представления революции и советской власти в Казани 1920-х (С. Малышева, А. Сальникова). Вот исследование восстановления исторической памяти в облике современного Ковентри (Дж. Викери), а вот способы представить город как принципиально экскурсионное пространство, в котором стертые знаки прошлого вновь обретают значение (Б. Степанов).
При всей разнородности (и, что уж говорить, очень разном уровне представленных работ) наиболее интересными мне кажутся работы, посвященные более широким социоантропологическим проблемам. Пример такой статьи — завершающая сборник работа Е. Ярской-Смирновой, Г. Карповой и М. Вороны, парадоксально в наименьшей степени связанная с общей темой сборника. Здесь идет разговор о действительно занятном феномене: инфантилизме современных взрослых людей. Для этого явления придуман даже специальный термин: «кидалт» (т. е. «ребенковзрослый», «kid + adult»). Рассматривая механизмы потребления, инспирированные этим взрослым детством и одновременно ему подыгрывающие (именно эти рыночные механизмы — производство инфантильной одежды, аксессуаров и т. д. — видимо, согласуются с общей темой сборника), авторы, однако же, переносят негативную оценку на самое явление. Мне же представляется, что все здесь сложнее и потребность в отождествлении с детским знаменует некие общеантропологические и, страшно сказать, онтологические процессы. Но как повод задуматься об этом статья представляется крайне ценной.
КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ
КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ
«ПРОРОК»
Жара, духота. Писать не о чем. Единственный способ выполнить свой долг перед редакцией — вспомнить какой-то «пропущенный» фильм из тех, о которых хотелось написать, да как-то не сложилось.
Вот, например, «Пророк» Жака Одийара. Гран-при прошлогоднего (2009 г.) Каннского фестиваля, девять национальных премий «Сезар» плюс еще куча призов по всей Европе. Отличная, крепкая тюремная драма, вполне смотрибельная, несмотря на эпический хронометраж в два с половиной часа. Жанровая сказка на тему «кто был ничем, тот станет всем», — виртуозно снятая в стилистике синема верите и многими воспринятая как авторское кино «с проблемами».
Собственно, режиссера, судя по его высказываниям, «проблемы» волновали в последнюю очередь. Его воображение занимал герой — арабчонок-маугли, уличный попрошайка без роду без племени, забитый, беззащитный, безграмотный, в девятнадцать лет оказавшийся во взрослой тюрьме и удивительным образом сделавший там карьеру крутого мафиозного босса. Одийар нашел замечательного восемнадцатилетнего франко-арабского паренька по имени Тахар Рахим, пластичного, как кусок глины, узнаваемого, как гопник с соседней улицы, заряженного невероятной энергией, — и вылепил из него этого криминального «гадкого утенка» с такой пугающей достоверностью, что в него поверили и интеллектуалы из каннского жюри, и европейские обыватели, и даже конкретные российские пацаны, для которых небезызвестный Владимир «Адольфыч» Нестеренко заботливо и тщательно перевел фильм на российскую тюремную феню.
