по черным залам синема,
где тени рыскали по стенам,
по подворотням и дворам,
где даже музыка осипла,
из-за окоченевших рам
сочась на улицу. Спасибо.
Дома, промерзшие до дна,
таили окна, как бойницы.
Неслась безглазая луна,
сбежавшая из психбольницы.
И только нищий на трубе,
горящей, как в ночи лампада,
аккомпанируя судьбе,
играл мелодию распада.
2
Я оглянулся: ты была
последним отблеском надежды.
Черней вороньего крыла
летели черные одежды
на снег. И я к тебе приник,
как к стенам никнут барельефы —
черноволосый проводник
с глазами черными, как трефы.
Мы шли, не разжимая рук,
благообразные, как дети.
И дети с лицами старух
тебе протягивали деньги.
И в доме, пущенном на слом,
изнемогающем от грязи,
наш сон был кратким, как псалом,
и, как псалом, однообразен.
