Ещё вот следующий ракурс: в нервическом волненье,
истощённая, как в испанской кинокартине, с лазурной яростью,
в той ярости не вижу злобы, а только тепло незаданных вопросов,
расшвыривает мягкими руками всё: иронию, досужие предположенья,
насмешки, Всё сминает и сжигает ладонью рыжеватой.
Человек и его память — вдовец у гроба жены,
несчастный у гроба возлюбленной,
человек и память — как женщина и денди,
её нельзя любить, и верить ей нельзя.
Ведь человек глупее и слабее.
Отрадное, Покров.
К пище
Смешное слово: пища.
Поди скажи младенцу: не пищи. Приём дешёвый,
с него жизнь начинается.
Любовь и пища — пища и любовь;
еда как утешение и радость.
Что греет, веселит и силы прибавляет,
а после — сладкий сон.
Мир вестницам и радуге.
Начну, однако, с грустного.
Мне радоваться нечем; съела всё,
в рот крошки не попало. Всё раздала весёлым тунеядкам,
а по счетам — сама и виновата.
Надеялась, вымаливала, ожидала,
работала на свой воскресный мир,
где творога стакан, да хлеб, да чай с лимоном,
пожалуйста, несладкий —
всё доступно.
Одна и в праздности. В печали, да на воле.
Стирать лишь; а готовить и не надо; всё купится.
Так годы отошли,
