Рвал публично — умело, резко, звучно.
Но если ту, первую часть бумаг он с практичной прохладцей определил в руки Ольге, то теперь, в позволенной себе минутной ярости, новую порцию рвани он надумал швырнуть прямо в лицо Артему.
Инна, вот кто бросается между ними. Не допустить столкновения!
— Ну ты, козел!
После чего Телохран, он начеку, тоже бросается в баталию: — Ты что?!. Девка? Ты кому?.. Ты что такое сказала?!
— Сказала что хотела!.. Я не ты — я свободный человек!
Замахнувшийся было на Артема, Босс все-таки одумался, сдержал порыв: — Ну-ну, девочка. Спокойней. Да, да, я козел… Здесь все козлы. Разве я с тобой спорю?
И как бы в рифму Босс устраивает бумажную рвань Инне в руки.
— Держи, держи и ты, девочка. Сейчас у всех проблемы с мягкой бумагой.
Сестры рядом. У обеих женщин в руках, не знают, куда деть, только что обесцененные умершие листки.
Артем сидит молча, умерший политик.
Ольга тихо зовет его: — Артем. Уходим отсюда.
Артем встал. Снял пиджак, вешает на спинку стула. Машинально обил ладонью, разгладил пиджачные плечи.
Босс продолжает свое — с неожиданным просветлением в голосе: — Ходил он кругами по моему складу. И долго-долго выбирал. Всего-то пиджак. И так виновато мне блеял: “Хочется поярче…” Ах, как долго выбирал… Я всё присматривался, что, мол, это за будущий политик!
Босс поднялся со стула. Конец фильма.
Артем: — Зарплату мою за месяц.
Они стоят друг против друга.
— О!.. Вот-вот. Уже появляется интонация. Та самая, что на складе.
Унижение — колодец, не выпивается до дна.
— Зарплату за месяц.
— Да, да, еще разок проси. С интонацией… Уже получается… Мне, мол, очень надо.
— Зарплату за месяц. Мне очень надо.
Ольга, чуть ли не со стоном: — Артем!
Босс итожит: — Ладно. Жируй.
Обернулся к напрягшемуся Телохрану: — Принесешь ему деньги сюда… Все в точности. Рубли и копейки. Завтра же. До обеда. Но с какой бы второй просьбой он ни сунулся — в шею.
Голос Босса густеет:
