домодельно-проклятых поэтов,
в будущем обретших имена.
* *
*
Задурил ты ее, заморочил,
ибо тем, что ломал и курочил,
восхищенные очи лечил.
Вдруг увидит? — Возлюбленный, ай ты
меж каких обретался ловчил,
на какие посматривал сайты.
Отучились от пламени щеки.
Бесполезны любые уроки,
да и брать их нигде не хотел.
Все увидит. — Возлюбленный, ты лишь
избежал неприемлемых дел
и чужого успеха не стыришь.
* *
*
Низко стелились над морем утиные нити,
не обещая особых открытий-наитий.
Что мое слово? Оно остается колом,
не соколом и не пташечкой, мелкой навеки.
Белое облако сделалось белым орлом
в полнебосвода. Отсюда работали греки.
Сосны шатая, кипит мировое пространство,
на Мировом океане печать окаянства,
спит Александр Македонский, попав на погост
в ранге майора, он, в общем-то, пешка и сошка,
с грохотом падают шишки — гуляет норд-ост,
