целую свору фотографов, то ли набежали корреспонденты из местной прессы с их природным сродством к халявной выпивке и сентиментальным новостным поводам. А тут такая удача — и то и другое сразу.
По глазам ударила вторая вспышка. Похоже, фотографы начали потихоньку стягиваться в наш угол. Еще бы, мы с Рогнедой были самой колоритной парой.
Один, с бейджиком “Пресса”, вообще стоял с диктофоном наготове. Рука, держащая диктофон, блестела от пота. Если он такой нервный, почему выбрал эту профессию?
Я пожалел его и сказал:
— Да?
— Вот вы, писатель… Писатель ведь? — Он радостно задвигал диктофоном, приноравливаясь к моему голосу.
— Безусловно, — сказал я. — Трубка. Паркер. Видите, вот паркер. Кем я еще могу быть?
Он неуверенно усмехнулся. Ему очень хотелось сделать материал. И чтобы дали поесть. Если можно. Похоже, фрилансер.
— Как вам это… событие?
— Романтично, — сказал я, — симптоматично. Символично. Родственные узы. Мистический брак городов. Союз Севера и Юга, можно сказать. Воссоединение. Я вижу это так.
— Вы, наверное, используете этот сюжет в своих будущих произведениях?
— Жизнь, — сказал я, — лучший сценарист. Такой сюжет… не осмелится выдумать ни один приличный автор. Потому что его обвинят в пошлости и потакании дешевым вкусам толпы. Вы меня понимаете?
— Да, — растерянно сказал он.
— Вот и хорошо, — сказал я, — пойдем, Рогнеда. Познакомимся с родственниками.
Тетя Лиза продолжала беседовать с парочкой северных родственников. Она подносила к глазам платочек. И родственница подносила к глазам платочек. А родственник обнимал ее за плечи.
— Семочка, — всхлипнула тетя Лиза, — познакомься, это Риточка, дочка тети Аллы.
Так я и думал.
Тетя Лиза на самом деле мне не тетя, а двоюродная сестра. Просто у папы и тети Сони была большая разница в возрасте.
— Риточка, а это Сема. А это Риточкин муж, Витя. Мы с Риточкой как раз говорим, как жаль, что тетя Алла не дожила до этого дня.
— Да, — сказал я, — надо чаще встречаться.
Папа стоял в секторе, сплошь освещенном фотовспышками, он был словно сухое дерево в грозу. Рядом с ним, рука об руку, стоял Сметанкин. Фамильное сходство отчетливо просматривалось. Репортеры вокруг них припадали на одно колено, точно вассалы.
Витя, оказывается, тряс мне руку. Я высвободил руку и сказал:
— Очень приятно.
— Елизавета Львовна говорит, вы писатель, — сказал Витя. У него были набрякшие веки и маленькие бесцветные глазки. Волосы он зачесал поперек лысины. Никогда не понимал, зачем они это делают. Не лучше ли носить свою лысину с честью? Мало волос — много тестостерона. Так говорят, во всяком случае.
— Вроде того, — сказал я.
— Не скромничайте, это сразу видно.
Он обратил вопросительный взгляд к Рогнеде.
— Моя невеста, — сказал я.
— Модель?
— Я стилист, — сказала Рогнеда, улыбаясь алым вампирским ртом, — а он шутит.
— Писателю полезно иметь личного стилиста, хи-хи-хи… Я бы не прочь. Бизнес-стиль, знаете… Имидж в наше время — это все…
— Я дорого беру, — сказала Рогнеда.
— Я бы… можно вас на минутку? — Он вновь обернулся ко мне, бокал с шампанским он сжимал в руке, точно мертвую птицу со скрученной шеей. Костяшки на пальцах были белыми.
— Да, — сказал я, — да, конечно.
На столике за колонной уже стояло несколько пустых бокалов из-под шампанского. Сколько же Сметанкин во все это вбухал?
— Слушаю, — сказал я.
— Вы его хорошо знаете? — спросил Витя и, морщась, отхлебнул из бокала. Наверное, шампанское показалось ему слишком кислым. — Этого вашего родственника?
— Нашего родственника, — сказал я, улыбаясь, — нет, откуда? Он же только недавно сюда приехал.
— И вы никогда не переписывались с ним прежде? Нет?
— Как я понял, — сказал я, — он решил восстанавливать семейные связи совсем недавно. Знал ли я его раньше? Нет, не знал.
— Но он надежный человек?
— Понятия не имею.
— Такой прием стоит денег.
— Безусловно.
Этот Витя мне не нравился. И как это тетя Алла допустила такой мезальянс? Или больше на Риточку никто не польстился?
— Я задумал одно дело, — сказал Витя, — очень перспективное дело. Перспективный бизнес. Но нужен начальный капитал. Вложение. Вы вроде пользуетесь тут влиянием. Поговорите с ним, а? Мы могли бы на паях.
— С ним?
— И с вами. Как с посредником. Или вы хотите сразу? Если он вложится. Скажем, семь процентов от сделки…
— Пятнадцать, — сказал я.
— Что?
— Пятнадцать. Вы не деловой человек. Это стандартный процент за посредничество.
— Я деловой человек, — сказал Витя. Лицо его жалобно искривилось, а волосенки прилипли к лысине. — Но у меня нету… только квартира… под залог. Они преследуют меня, вы понимаете?
— Кто?
— Эти люди. Я неосмотрительно поручился, понимаете? И теперь…
Бедная, бедная Риточка.
— Если я не отдам им эту сумму… А чтобы отдать, я должен сначала ее иметь. И если он, этот Сергей… Мы же родственники…
У него все-таки было мало тестостерона.
— Я поговорю с ним, — сказал я, — правда поговорю.
Может, он и правда подкинет им денег? Все-таки дочка тети Аллы.
Или наймет киллера. Нет человека — нет долга. Нет долга — нет проблемы.
Киллер дешевле обойдется.
— Спасибо! — Он опять собрался трясти мне руку.
