И все тогда, не миновать беды.
Поскольку пользы от оружья мало
И чудища он так не победит,
Руджер решает сдернуть покрывало
И обнажить завороженный щит.
Но чтобы и она не пострадала,
Он к женщине на берегу летит
И ей мизинец перстнем украшает,
Который действу колдовства мешает;
Который Брадаманта отняла,
Чтоб одолеть Атланта, у Брунеля
И для Руджера своего дала
Мелиссе, о его узнав уделе
В руках Альцины— воплощенья зла,
И снова послужил он доброй цели —
От чар Альцины злой Руджера спас,
Оставшись у него на этот раз [5] .
И вот у Анжелики он — и блеска,
Что щит волшебным делает щитом,
Не возбранит и перед вспышкой резкой
Ее глаза предохранит при том.
Страшилище не прекращает плеска,
Полморя попирая животом.
Щит без покрова наконец оставлен —
Как будто свет второго солнца явлен.
Сияньем той же силы, что всегда,
Матерый хищник навзничь опрокинут, —
Так по реке форель плывет, когда
В поток бурливый горцы известь кинут.
Зато очам прелестным нет вреда,
И, в сеть Амура их красою ринут,
Руджер копьем разит, разит мечом,
Но чудищу удары нипочем.
Тщета Руджеру прибавляет гнева,
Меж тем мольба зовет его назад:
«О, развяжи меня, — рыдает дева, —
Покуда не очнулся лютый гад!
Чем страшной рыбине попасть во чрево,
Лежать на дне морском милей стократ».
Руджер ее прекрасно понимает
И, отвязав, на воздух поднимает.
Мгновенье — и галопом в вышине
Отважного Руджера с девой вкупе
Уносит конь: Руджера — на спине,
Спасенную красавицу — на крупе.
Так яство ускользнуло на коне,
Что ждало тварь на каменном уступе.
Оглядываясь, рыцарь вновь и вновь
Лобзает взором новую любовь.
Прямым путем, как собирался ране,
В Испанию лететь раздумал он
И опустился на брегах Бретани,
Дубравою тенистой привлечен
С источником на небольшой поляне
В сени холмов, нависших с двух сторон,
Где, может, плачет соловей доселе
И то же эхо вторит Филомеле [6] .
Желанию была подчинена
Мысль рыцаря, исполненного пыла,
Настал черед другого скакуна,
Которого желанье окрылило,
Но, рыцарским доспехом стеснена,
Поднявшаяся пребывала сила:
Необходимо было снять доспех,
Чтоб не осталось никаких помех.
Но пальцы торопливые дрожали —
И не снимался боевой убор.
Такими непослушными едва ли
Он находил застежки до сих пор.
Однако я боюсь, что вы устали,
И кончить эту песнь спешу, Синьор,
Чтоб изложить дальнейший ход событий
Со временем, когда вы захотите.
Солонович Евгений Михайлович родился в 1933 году в Симферополе. Окончил переводческое отделение 1-го Московского государственного педагогического института иностранных языков (ныне Московский лингвистический университет). Переводчик классической и современной итальянской поэзии (Петрарка, Ариосто, Тассо, Белли, Монтале, Квазимодо и др.). Избранные переводы представлены в сборнике «Итальянская поэзия в переводах Евгения Солоновича» (2000, 2002).
Командор ордена Звезды итальянской солидарности, лауреат Государственной премии Италии в области художественного перевода (1996), премии Монтале (1983), премии «Монделло» (2010) и ряда других итальянских литературных премий. В России удостоен премии «Иллюминатор» (2001) и премии журнала «Октябрь» (2009). Живет в Москве.
О преходящем и вечном
