своей неприкаянности.
В семь часов Жанка уже у бабы Вики. Та ждёт её, одетая в свой неизменный ситцевый безрукавный халат.
— Я всю ночь не спала, — с порога заявляет баба Вика.
— Что случилось? Снились ужасы?
— Дёргало под рёбрами. Что бы это значило?
— Не знаю, — говорит Жанка, — я не разбираюсь в медицине. Вам нужно пойти к врачу, Виктория Викторовна.
— Что ты говоришь?! К какому врачу?! Врачи сегодня разбираются в медицине так, как я в балете!
Жанке нечего на это ответить.
— Может, пройдёт?
— Жанка, — вдруг меняет тему разговора баба Вика, — а ты когда-нибудь была на балете?
— Не.
— Интересно, как оно выглядит? Балет...
— По телевизору иногда показывают. Женщины в белых пышных платьях скачут по сцене, а мужчины надевают очень облегающие женские капроновые колготы... так что всё видно... Не знаю, я не разбираюсь в балете.
Баба Вика подаёт Жанке картонную коробку.
— Пирожки получились как куколки, — говорит.
Жанка собирается уходить.
— Знаешь что, Жанка? Ты мне за эти годы стала как родная.
— Вы мне тоже, Виктория Викторовна.
— С тобой и поговорить можно про всякое...
Жанка улыбается.
— Там тебе подарок есть в коробке. Посмотришь.
— Два пирожка.
— Три гривны, — автоматически отвечает Жанка, роясь в коробке.
— Жанна, ты даже не посмотришь на меня?
Жанка испуганно поднимает голову:
— Юра? Что ты здесь делаешь?
— А что, у меня нет права просто так прийти на вокзал? Ты его приватизировала?
— Ещё нет. Куда-то едешь?
— Можно и так сказать. На край света. Поедешь со мной?
Жанка протягивает Юре его пирожки.
— Уже нашла себе мужика, Жанка? Вижу, ты такая раскрашенная, как проститутка. Значит, нашла? ну и как он? Лучше меня?
— Не твоё дело. Оставь меня в покое.
— Хочу с тобой потолковать, — говорит Юра.
— Уже потолковал.
— Ой, какие мы остроумные!
— Хороший учитель был.
Юра садится рядом на лавку. Жанка отодвигается.
— Что с нами случилось, Жанна? — тихо говорит он, напрасно пытаясь обнять Жанну за талию. — Мы же были такие влюблённые.
— Одной влюблённости ещё мало.
— А что нужно ещё? Просвети меня.
Жанка не отвечает. Она лихорадочно анализирует, что сейчас чувствует. Соскучилась ли она по нему? Хотела бы прикоснуться к его руке? Приятен ли ей его запах?
Наконец говорит:
— Не мешай. У меня работа.
— Подождёт твоя работа.
— Уходи.
— Что, так тебе противен? Пяти минут выдержать меня не можешь?
— Послушай меня, Юра, — Жанка поворачивается к нему лицом, — чего ты от меня хочешь? Пришёл сюда оплакивать своё счастливое прошлое? Да, нам было хорошо вместе. Потом стало плохо. Мы разошлись. Я не знаю, правильно ли мы сделали. Но мы так решили, и я не буду об этом жалеть. Жалеть и возвращаться к тому, что прошло, глупо. Мы разошлись и теперь живём отдельно. Мы теперь чужие люди, Юра.
— Разве? Ты меня уже совсем-совсем не любишь?
— При чем здесь любовь, Юра?! Я не про любовь говорю! Я говорю, что второго раза в этой жизни не бывает!
Юрий нервно откусывает от пирожка, который всё время мял в руках. Сразу же выплёвывает.
— Жанна, что это за фигня?! Где картошка? Да... иди ты...
Швыряет пирожок на клумбу и быстро уходит.
Жанка подбирает пирожок, рассматривает его, пробует, взяв на палец, начинку, после чего взволнованно бросается к картонной коробке.
Подходят двое молодых парней с рюкзаками.
— С чем пирожки, пани?
Жанка молча хлопает глазами.
— Вы продаёте пирожки, пани?
Жанка сияет от гордости.
Парни пожимают плечами и отступаются.
— А каких пирожков вам хочется? — кричит Жанка им вслед так, что слышит весь мироновский вокзал. — Есть пирожки с картошкой, с мясом, с капустой, с луком и яйцом, с горохом и... и... и... С АБРИКОСОВЫМ ДЖЕМОМ! Выбирайте! Но будет трудно выбрать! У нас ассортимент! Все пирожки как куколки!
Ирма Ивановна похорошела. Следит за собой. Ни тебе потёртых колготок, ни жирных волос, ни грязного фартука. Ногти в порядке — покрашены розовеньким лаком.
— И я тебе скажу, Жанка, — говорит Ирма Ивановна, — самое важное в женщине — это её ногти. Женщины почему-то забывают про ногти. Халтурят. Думают, если они не видят свои ногти, то и никто не видит...
Жанка прячет руки в карманы.
Ирма Ивановна продолжает:
— И вообще, в последнее время женщины перестали за собой следить. Думают, накрасят губы, покроют лаком волосы — и дело сделано. А я бы вообще запретила пользоваться помадами и лаком. Пусть учатся быть красивыми без химии...
На платформе появляется дежурный по вокзалу. Он сворачивает на асфальтированную дорожку, что ведёт прямо сюда. Приближается. Жанка опускает голову. Сердце колотится, руки дрожат.
Я не должна себе этого позволять, думает Жанка, какая же я всё-таки никчемная.
— Ирма, посмотри за пирожками, — Жанка срывается с места, — я в туалет хочу. Сейчас вернусь.
