нет”, как „нет и другого политического класса”. Этот прагматизм, доведенный до высокой степени недоверия к альтернативам, наверное, и есть самое сильное и слабое место лоялизма одновременно”.
“Лоялизм — это аморализм. В хорошем смысле слова. Это отрицание практики вменения режиму „моральной вины”. В первую очередь потому, что человеконенавистническая природа режима является предметом либо воспаленного воображения его чрезмерно эмоциональных противников, либо риторическим ходом с их стороны. Лоялизм — это отказ от моральных оценок не потому, что морали нет места в политике, а потому, что „преступления режима” слишком уж очевидно ничтожны для того, чтобы можно было подвергать режим именно моральной критике”.
Эволюционная биология как ключ к медицине. Лекция Алексея Кондрашова. — “ПОЛИТ.РУ”, 2011, 15 апреля <http://www.polit.ru>.
Расшифровка лекции профессора Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета США Алексея Кондрашова, прочитанной 21 октября 2010 года в Политехническом музее. Среди прочего, отвечая на вопросы слушателей, он говорит: “<...> каждый год, когда я в Мичигане читаю эволюцию, ко мне в кабинет приходит какая-нибудь девочка, которая училась в религиозной школе, садится и плачет. Девочка обычно умная, хорошая. И она понимает, что то, что я говорю, — это правда, а то, чему ее учили в школе, — это неправда. И она ко мне приходит, год назад это было последний раз, и говорит: профессор, а может все- таки быть, что эволюции не было? Я говорю: судите сами, Вы же умная. И она начинает плакать”.
Я как пчела, которая собирает мед с разных цветков. Так утверждает поэт Василий Казанцев. Беседу вел Евгений Богачков. — “Литературная Россия”, 2011, № 16, 22 апреля <http://www.litrossia.ru>.
Говорит Василий Казанцев: “Да, Тряпкин — крупный поэт. Я, правда, его не выделял, в первый ряд не ставил. Но это крупный поэт. Я особенно был рад на том вечере выступить, потому что Тряпкина просто забыли сейчас. И вот в такой-то ситуации не отозваться о Тряпкине было бы просто неправильно, нечестно. А вообще-то, абстрагируясь от этого, среди поэтов того времени он не был самым ярким на горизонте, но он был высоко оценен. Кстати, Кожинов очень высоко его ценил. Он написал предисловие к его книге. И в предисловии этом написал, что Тряпкин принадлежит к лучшим мировым поэтам. Я это помню, и сам присутствовал при разговоре, когда Кожинов лично Тряпкину об этом говорил. Хотя, повторяю, он пишет совершенно в другом стиле, его истоки где-то... можно назвать условно Клюева… Клюева я ценю, но сказать, что люблю его стихи, я не могу.
—
— Да. Кузнецов, да. Вот Кузнецов — поэт крупнее, чем Тряпкин”.
“Они сделали великое дело — и Евтушенко, и Вознесенский. Их надо за это ценить. А находятся сейчас люди, которые полностью отрицают. Вот, например, Кожинов говорил, что это ничего не стоит, что это мальчики, которые, так сказать... И он их не любил. И они его страшно не любили. И это неправильно! Надо было ценить и их”.
Составитель Андрей Василевский
“Бельские просторы”, “Вопросы истории”, “Дружба народов”, “Знамя”,
“Иностранная литература”, “История”, “Литература”, “Новый город”, “Фома”
Питер Акройд. Человек по имени Уильям Блейк. Перевод с англиского Светланы Лихачевой. — “Иностранная литература”, 2011, № 3 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
“Кто-то может усмотреть в жизни Уильяма Блейка достаточно пафоса и скорби, чтобы назвать ее трагедией. Но самому ему жизнь представлялась иначе: скорее, как воплощение одного из его видений, как ожившее искусство. Потому, возможно, будет уместно завершить наш рассказ о Блейке как человеке одним из его лучших неопубликованных описаний — „Зададимся вопросом: ‘А что, когда встает солнце, разве не
