ответственности за совершенные в прошлом грехи. Собственно, это и делает сознание зрелым”.
Илья Любимов: В чем правда Экклезиаста? Беседовала Алла Митрофанова. — “Фома”, 2011, № 5.
Интервью ведущего актера театра “Мастерская Петра Фоменко”.
“ — А зачем вам это послушание алтарника? У вас ведь и так все есть: талант, известность, вы служите в одном из лучших российских театров, снимаетесь в кино, у вас поклонники, расписанный график…
— А вы считаете, что все это имеет какой-то самостоятельный смысл? Я так не считаю. А жить, не имея смысла, как-то непросто, невозможно почти. Может быть, мое присутствие в храме — это вообще единственная реальная грань, которая позволяет себя хоть как-то с вечностью соотнести. Поэтому я очень рад, что мне предложили стать пономарем. Я сразу согласился. Хотя сам бы никогда не дерзнул этого попросить.
— Актерскую профессию долгое время считали особой зоной духовного риска. И хотя отношение к артистам изменилось, суть ремесла прежняя: вы проживаете чужие жизни. Это не опасно? Не было мыслей все оставить?
— На эту тему есть очень хороший анекдот из жизни. Дастин Хоффман и сэр Лоуренс Оливье вместе снимались в картине „Марафонец”, где режиссер Шлезингер не использовал никаких спецэффектов, кроме человеческого ресурса. И американец Дастин Хоффман, чтобы вжиться в образ, ночевал под мостами, ходил грязный, заросший... А сэр Лоуренс Оливье всегда приходил чистым, вымытым и выбритым. На немой вопрос Хоффмана о разнице школ сэр Лоуренс Оливье ответил: „А играть не пробовали?”
Что же касается ухода из профессии — нет, я не считаю, что это нужно. Напротив, надо хорошо делать то дело, на которое Господь поставил. Ведь и у Него была профессия — Он был плотником. И я просто уверен, что плотничал Он хорошо. Конечно, у актера должен быть внутренний ценз — так же, как и в любом другом деле. Надо ясно понимать, с каким материалом ты никогда работать не будешь, пусть хоть Стивен Спилберг снимает это кино. Точно так же, например, чиновник не должен брать взятки, пусть хоть миллион принесут. Мы ведь на работе — такие же христиане, как и в храме. И важно, чтобы не смещался внутренний курсор. Вот только понять, сместился или нет, бывает непросто. Для этого надо иметь здоровую душу. Лично мне до этого далеко, но я пытаюсь лечиться — через Таинства Церкви. Мы же готовы неделями лечить грипп, а тут — болезни посерьезнее”.
Александр Межиров. Стихи из нью-йоркского архива. Подготовила Зоя Межирова. — “Дружба народов”, 2011, № 5.
Останется лишь то, в чем нет анженбеманов.
Нет, потому что их быть вовсе не должно.
А то, в чем есть они, все то исчезнет, канув
В небытие, на дно, с поэтом заодно.
Иного не дано... Но правило не может
Без исключений быть ни в чем и никогда, —
и только потому “Любовь еще быть может…”
Звучало и звучать осталось навсегда.
(“Перенос”)
Анна Романова. “Знаю, куда иду — в небесное Отечество…”. Дорогами отца Павла Груздева. — “Новый город”, Рыбинск, 2011, № 2 (8).
О жизни и служении архимандрита Павла Груздева (1910 — 1996), благословленного на монашество еще патриархом Тихоном. Отец Павел прошел сталинские лагеря, в 1958 году был рукоположен в священники. “Последние три с половиной года земной жизни архимандрит Павел прожил в сторожке рядом с Воскресенским собором Тутаева”. Где не было даже умывальника. Могила о. Павла на Леонтьевском кладбище левобережного Тутаева давно стала местом паломничества. Очень рекомендую о нем книгу
