В дверь позвонили, и в комнату вошел отец Андрона — легендарный детский поэт Сергей Владимирович Михалков. Он с живым интересом оглядел нас и, показывая на меня, словно на бездушный предмет, пальцем, заикаясь, строго спросил сына:
— К-к-кто это?
Андрон, стушевавшись, ответил:
— Это не то, что ты думаешь, папа.
— Андрон, я спрашиваю, кто это?
— Папа, это мой соавтор. Мы вместе пишем сценарий.
Но папа не поверил сыну.
— У тебя же б-беременная жена! — сказал он с осуждением.
Успокоившись, Сергей Владимирович посмотрел вместе с нами фильм Кубрика. А потом констатировал:
— Талантливый человек этот Кубрик! Но расходовал свой талант на полную ерунду!
Наконец наши пути расходятся: Андрон с женой, которая уже на последних неделях беременности, едет в Лондон.
Он зовет меня в Лондон, чтобы там продолжать работу над сценарием. Но у меня нет зарубежного паспорта, и это серьезное препятствие, так как время на дворе еще стояло советское — конец 1990 года.
Андрон говорит, что для него сделать мне зарубежный паспорт — это пара пустяков, если я скажу сию же минуту: да.
Я, за минуту оценив все плюсы и минусы моего пребывания в Лондоне, почему-то говорю: нет.
В ту же ночь мне звонит из Парижа Женя Лунгин, младший брат Павла Лунгина, и зовет в Париж, чтобы напечатать мою книгу на французском языке. Я говорю об этом Андрону, и мы договариваемся встретиться с ним в Париже, куда он прилетит из Лондона ставить в оперном театре “Бастилия” оперу “Пиковая дама”.
И вот я в Париже! Живу в гостинице в самом центре Парижа. Хожу в гости к Жене Лунгину, который женат на француженке-миллионерше, а по совместительству — издательнице — Софи, общаюсь с его отцом, Семеном Львовичем Лунгиным, знаменитым сценаристом, с его мамой, Лилианной Лунгиной, знаменитой переводчицей, с его братом, сценаристом и в будущем — знаменитым режиссером Павлом Лунгиным.
Пьем персиковое шампанское. Я заключаю с французским издательством договор на книгу. Получаю немаленький гонорар. В общем, хорошо мне!
А тут и Андрон прилетел, звонит. Приходит ко мне в гостиницу, стоит, ждет внизу, как там положено.
Потом мы идем по Парижу, и он предлагает зайти в ресторан.
Ресторан “Максим”, самый, он говорит, лучший и самый дорогой ресторан в Париже. И когда-то он бывал в нем с Андреем Тарковским.
Мы садимся за столик, к нам подбегают сразу несколько официантов. Так здесь принято: один отвечает за еду, другой за напитки, третий просто так: пепельницу принести-отнести, салфетки поправить.
— Что тебе заказать? — спрашивает Андрон.
Быть в Париже и не попробовать устриц? Я заказываю уху и, конечно же, устриц.
— А что будешь пить? — спрашивает опять Андрон. Я оглядываюсь по сторонам.
Вижу, что все в ресторане сидят и цедят красное вино — по одному бокалу за целый вечер, а мы у себя в России его бутылками тогда пили.
— Вино, — говорю, — буду пить, красное.
