Теперь, стало быть, делить то, что нажили,
пилить то, что прожили,
у них на всех крыша шитая да чистая рама.
Хороша рыба, да поздно жарить,
малы дети, да можно состарить,
ловись, рыбка, разводитесь, папа и мама.
* *
*
В синем парке, где только и слышно шш-урр, шурр,
живут летучие души в раковинах ушных,
перешептываются во сне, не сбрасывая серых шкур,
не отбрасывая тени, не замечая тварей иных.
По аллее плывет цилиндр, обмыт и обут,
за цилиндром катится пара сырых ушей,
в перепончатом парке никого не бывает тут,
только кот неслышный размять неслышных мышей.
Вот и замок, из окон свет, а света и нет,
и не ясно, кто перехвачен в талии там,
за стеклом за выбитым глазом пустым в лорнет
кто-то смотрит и пальцем пальцем грозит котам.
Улыбка
Ю. Шералиевой
Знаешь, тебе расскажу,
ты одна из немногих, от которых улыбается сердце,
улыбается ровной сердечной улыбкой,
как рыбка
вуалехвост или зеркальный карп.
Вот, слушай, мы случайно налили ежу,
настоящему, иглы-дверцы,
случайно налили ему коньяк вместо молока.
Молока не было. Коньяк пили все.
