Виктор прошел на кухню — в холодильнике много разного — собрался обсудить сам с собой пищевой продукт, для сна мало обременительный…
…только вот аппетит отчего-то угас.
Рассеянность в голове, чаю надо выпить, и спать; он включил чайник и отправился назад под торшер.
Мысли вернулись к церкви — хорошо видится помещение… не в дневном свете, а в неярком ламповом, как сейчас… вид словно извне и немножечко сверху… силуэты… два человека кладут что-то на пол, идут вглубь… почти исчезают из поля зрения… нет, обозначились — один вытянулся вверх, другой снизу ему помогает… принимает от верхнего что-то, бросает рядом… еще принимает… смазалось, завертелось… свет стал гаснуть, погас совсем… Виктор, сопротивляясь, попытался вернуть ту сверху-извне позицию, вернуть происходящее…
Стоп, что вернуть?
Фу, ерунда!
Сам спровоцировал этот глюковый ролик, и сейчас в голове отчетливо некомфортное ощущение.
Впредь надо быть осторожнее.
Ну, не дается ему, что давалось отцу. Раньше не раз уже пробовал, и без серьезного результата. Вот и сейчас — Виктор помассировал на всякий случай затылок… некомфортность убавилась — а что «там» сейчас?.. Две фигурки, одна принимает у другой что-то, бросает себе под ноги…
Чайник на кухне начал тонко свистеть…
Под ноги!
Значит, две выломанные иконы должны были лежать у самого иконостаса. Но он помнит по фотографии — они лежали совсем не там, а метрах в трех к центру.
Их зачем так отшвыривали?
Странно, странно… и этот стремительный вдруг побег…
Чайник на кухне разорался совсем.
Прокурор заспешил к нему с легким негодованием, как к предмету самостоятельного поведения.
Неисчерпанные уравнения и неизвестные звали вернуться к себе.
«Китаец». Володя забежал к нему сюда после встречи с охранником из ресторана и сообщил полученную от того информацию, полностью подтверждавшую слова Маши про пропавшего неделю назад китайского повара.
Только вряд ли он повар: со слов охранника, роль этого человека в ресторане была непонятная, нередко замечали его долгое отсутствие среди вечера или дня, а по манере общения с хозяином ресторана казалось, они, по крайней мере, на равных — китайским нормам такое не соответствует, почтение к начальнику всегда подчеркивается служащими в поведении. И совсем интересно: охранник как-то увидел в городе этого человека — совсем на себя не похожего, и не китайского, а нейтрально-национального вида, может быть даже и русских южных кровей, короче — это был хорошего качества маскарад.
«А что именно применялось для изменения внешности?» — «Парик под шатена, накладные усы, очки дымчатые. Но охранник сказал: голову на отсечение, это был он».
Серьезная маскировка, если, конечно, всё это правда.
Но Владимир, стараясь сказать много сразу, начал откуда-то с середины, прокурор попросил от начала: почему нужно считать, что пропал человек, может быть, уехал по каким-то причинам?
«Значит так. Приходит к ним мужик и спрашивает про этого китайца, имя его называет — ну, как положено. На охранника нашего как раз нарывается, он через день дежурит по двенадцать часов и в тот момент про китайца пропавшего еще ничего не знает, спрашивает мужика: „А в чем дело?“ Тот объясняет: китаец этот снимает у него квартиру; два дня назад он должен был зайти вечером, получить очередную плату за месяц вперед и квитанции забрать — по квартплате и за телефон… а предыдущим вечером они созванивались, обо всем договорились. Приходит он, значит, в положенное время, а дверь никто не открывает. Звонит по мобильному, там автомат отвечает: связь с абонентом временно отсутствует. Этот хозяин квартиры пошел к киоску пивка попил, покурил, заодно посмотрел на окна — сумрак уже, в его окнах свет не горит. Опять позвонил — нет контакта. Он обозлился и двинул домой — квартира жены в другой части города. Пока шел, еще пару раз звонил, и все с тем же нулевым результатом. И следующим утром, и днем. Мужик начал волноваться, мысли нехорошие — а если тот в квартире мертвый лежит? Ключи свои у него были, идет следующим вечером, открывает квартиру — там все в порядке: вещи, одежда в шкафу, в холодильнике продукты… а телефон продолжает молчать. Он в середине следующего дня и двинул искать в ресторан».
На случай если вдруг китаец объявится, мужик дал охраннику номер своего мобильного. И потому еще дал, что разговор с хозяином ресторана не получился: тот был растерян, испуган даже, объяснить, где его работник, не смог.
«Телефон хозяина квартиры у тебя?» — «Да, и уже звонил по нему, договорился на завтра в семь вечера посмотреть вещички пропавшего, — он поспешил, угадывая вопрос шефа: — Номер мобильного телефона китайца я взял, завтра запрошу, на кого и когда зарегистрирован». — «А общались они как? Китаец этот знал русский?» — «Свободно. Лет пять или шесть прожил в Благовещенске». — «Квартиру снимал дорогую?» — «Обычную, хотя двухкомнатную. С краю города у Черного леса».
Прокурор не успел скрыть реакцию.
Владимир, заметив, насторожился: «Виктор Сергеевич, тут секретное что-то?»
Он пока не хотел информировать помощника о загадочной истории Черного леса, а тем более о неясном и неприятно навязчивом для него присутствии этого леса в делах теперешних, совсем не хотел, но лицо слишком выдало и пришлось говорить.
Но вот правильно, что две головы лучше одной, даже если вторая очень еще неопытная. И вместе с этим подтвердилась старая истина — объясняя другому, лучше понимаешь проблему сам.
Выяснилось сразу, Владимир интересовался работой спецотдела Бокия и его научного товарища Барченко: читал в Интернете, смотрел телепередачи, и вообще по теме всякой экстрасенсорики оказался подкован. Сообщение про Институт поэтому вызвало у него чисто аналитическую реакцию: «А вы, Виктор Сергеевич, о способностях, например, Вольфа Мессинга хорошо информированы?» — «Вот ты о чем… про его побег из гестапо в Польше, про визит к Сталину без спецпропуска, да? — трудно было сразу не вспомнить — говорилось и писалось на эту тему в последние годы много. — Могу тебе больше сказать: родители отдыхали как-то в Сочи — дело было до моего рожденья еще — и посетили выступление этого Мессинга. Они рассказывали, что он демонстрировал считку мысли на расстоянии».
Владимира чтение чужих мыслей не интересовало, потому что уже готова была гипотеза: что если сотрудники Института ушли из охраняемой зоны так же примерно, как Мессинг ушел из гестапо или прошел, незадержанный, к Сталину.
«То есть транслировал чужой образ, хочешь сказать?» — «Да, или пустой образ, отсутствие человека. А документы на чужие имена сотрудники загодя имели — это элементарно, раз их курировал сам Бокий. Потом люди разлетелись по запасным, так сказать, аэродромам».
Неплохое объяснение, может быть даже — ключ к проблеме.
Однако остаются мешающие детали — как быть, например, с объявившимся через четыре года
