— Давай.
— Вы вчера велели заскочить в контору, через которую китаец квартиру снял. Я там уже побывал.
— Молодец. Паспортные данные у них записаны?
— Есть ксерокс китайского паспорта, я переснял. Но занятно, китаец показал справку о трудоустройстве — что работник их ресторана, но вот девушка, их служащая, хорошо запомнила: среди трех на выбор квартир, одна была рядом совсем с рестораном, китаец же выбрал дом близко к шоссе и Черному лесу, сказал — он шума очень не любит.
Надя начала говорить по селектору… а слова дошли, когда он сам увидел — Игорь Петрович вошел в кабинет с приветственно поднятою рукой.
— Не иначе, как мозговая атака у вас?! Надеюсь, не помешал.
Кресло приняло его сильное тело, Виктор вспомнил, он, по-серьезному очень, в молодости занимался борьбой — вольной, кажется, на соревнования ездил.
— Ну-с, други, иконы я вывез. Ох, во-овремя, скажу я вам!
Оба уставились на него озадаченно.
И Владимир позволил себе легкий тон:
— А не будет с нашей стороны невежливостью спросить про подробности?
— Не будет, Вова. Там чай, я видел, у вас готовят…
Он не закончил, дверь в кабинет отворилась, и через пару секунд явилась Надежда с подносом — тремя на нем чашками и другим надлежащим.
— Хорошая будет хозяйка, — высказался полковник. — Ты, Вов, примечай.
— Ха, у нее в ухажерах два бизнесмена.
— Не болта-ай, — она проворно перенесла всё с подноса на стол.
Полковник сразу потянул к себе ванильный сухарь и чашку.
Остальным пришлось ждать и присоединяться.
— М-м, отлично заварено. — Гость начал макать сухарь и быстро с ним справился. — Ты, Володь, насчет этих бизнесменов не того… мы их пуганем, дорогу к Надежде забудут.
— Не тяните, Игорь Петрович.
Полковник показал кивком, что «сейчас», и, выдыхая от удовольствия, допил чай тремя большими глотками.
— Да. Как это назвать — опыт, интуиция — сработало такое что-то. Икона псковская висит рядом с оконцем. Там, как и на других, внешняя решетка. Оконца узкие, не пролезть, но смотрю я на икону, соизмеряю — элементарно все: окно с земли человеку по плечу, а дальше только протянуть руку. — Он взглядом проверил каждого, как проверяют на пониманье детей. — Иду проверить с той стороны. И сразу еще замечаю: березка там рядом с приделом, удобная очень березка, большую часть обзора со стороны закрывает — человек у окна с дороги будет виден только на малом ее участке.
Он опять проверочно на них поглядел.
— Но ведь решетка не спилена! — не удержался Владимир.
— Не спилена. И спиливать ее никто не будет — сейчас не каменный век. У меня у самого на даче мини-сварочный аппарат, французский. Работает от небольшого баллона, хочешь — сварит, хочешь — разрежет. Вот такой штукой и поработали этой ночью.
Теперь врезался прокурор:
— Значит — икона на месте?
— На месте. Два нижних и два боковых штыря обрезать сумели, а верхний слишком высоко оказался, не было на что встать. Попробовали отогнуть, по пазам видно — разворочены слегка. Не вышло — верхний штырь прочно держал. — Полковник посмотрел на пустую чашку. — Такая вот эпопея.
Прокурор нажал кнопку селектора:
— Надь, чашку еще.
Недавно совсем он ободрял Владимира, тем что все мелочи сразу не углядишь, теперь испытал на себе простоватую безответственность этого аргумента — не предвидел ведь сам такую возможность кражи.
Из всех троих полковник один сейчас испытывал бодрое самочувствие.
— Предлагаю, други, провести операцию по-голливудски!
— Это как? — сразу спросил Владимир.
— Засаду устроить не с внешней стороны, а в самой церкви.
— А захват?
— Вот тут, как раз, Голливуд. В церкви в засаде — двое, группа захвата находится за второй линией домов в машине, прибудет по сигналу секунд через тридцать пять-сорок. Ближе машину с ними ставить нельзя, преступники наверняка проведут разведку вокруг. По этой же причине нельзя базировать группу в лесу. Согласны?
Оба кивнули.
— В церкви двое моих ребят дают преступникам полную возможность спилить до конца решетку, открыть окно, а дальше — рука преступника попадает в наручник. Икона висела на крюке, на него заранее закрепят другой конец наручника.
— Преступники могут открыть огонь через окно внутрь церкви, — поторопился Владимир и сразу понял свою оплошность. — Ну да, ваши успеют отойти в стороны.
Надежда принесла чай, Игорь Петрович начал осваивать вторую порцию.
Прокурор потер переносицу.
— Не понимаю… — он отвлекся на удивленный взгляд гостя: — Я не про план, план хороший. Я про всю эту преступную операцию. Почему сразу не сняли ту псковскую икону — как самую дорогую? И этот их внезапный побег, чего они испугались так — привидения?
Гость попросил взглядом паузы…
— М-м, я сегодня чего-то проспал… и не завтракал, только кусок сыра съел, убегая. Ты, Витя, говоришь про псковскую, как самую ценную. А почему заказчик должен был им сообщать, что она, из трех, самая ценная? Зачем информировать всякое быдло, мало ли что придет им в голову.
— Логично, — подержал Владимир.
— А у побега причина, да, плохо представляется. Но только если подумать вокруг этого самого слова «они»… — полковник, не удержавшись, запихнул еще кусок сухаря, пришлось подождать. — Тут два варианта. Первый: преступников было всего двое. Второй вариант: кто-то еще у них находился на стреме. Во втором случае этот «кто-то» мог испугаться, например нашей ДПСовской машины — патруль там за ночь несколько раз проезжает — и отсигналил тревогу. А в первом случае они могли разделиться: один стал внутри заниматься иконами, другой — караулить снаружи.
Прокурор кивнул, но не то чтобы во всём соглашаясь, — он и сам вчера перед сном попытался представить себе ситуацию с таким разделением функций, и с машиной ДПС, разумеется, как главным предметом испуга. Но не получалось с темпами — патрульные заметили бы убегающих людей. Вот только если «контролеров» было двое и они наблюдали выезды на шоссе с ближайших дорог… но не слишком ли много «занятых».
— А что если покушения на иконы совершали не одни и те же, а разные люди? — сменил тему Владимир.
— То есть, на ярославские одни, на это псковскую другие? — переспросил полковник.
Мысль, конечно, относилась к разряду «всех возможных предположений», отвергать ее, как и принимать, не было никаких оснований.
Оттого что не возразили, молодой человек решил продолжать:
— Дьякон говорит, что про псковскую ничего не знал. Странно, однако, иконе выделено отдельное место, и что она старой работы, даже и мне понятно. Виктор Сергеевич, вы о ней запрос в Москву делали?
И полковник оживился:
— Да, сколько она, не узнал?
— Звонил, спрашивал, — неохотно признал прокурор, — отчитали меня по полной программе. Сколько
