это ясно. Но все же событие неприятное. Надо теперь выезжать из города с другой стороны, чтобы, по крайней мере, не нарываться опять на этот пост.
Солнце исчезло, и тьма стала стремительно охватывать землю, но человек уже видел вдали бледные контуры своего автомобиля.
Сегодня вечер в пивном ресторане Коули прошел как обычно, и сам он уже поужинал, а в зале и на кухне только что закончили уборку. Прислуга ушла, и в чистом полуосвещенном помещении наступила приятная долгожданная тишина. Миссис Коули тоже уже собралась уходить в их дом по соседству, но сам хозяин решил на полчаса задержаться.
Сегодня прошла четвертая баскетбольная встреча «Феникса» с «Быками» из заключительной финальной серии. Результат уже был известен — «Феникс» выиграл и счет побед сравнялся. Но Коули хотел посмотреть спортивный отчет для полуночников, где повторяли все интересные моменты встречи. Тому были две причины: во-первых, он болел за «Феникс» и даже поставил в тотализатор тысячу на то, что тот выиграет по сумме встреч, а во-вторых, он никогда не спешил отсюда домой, ощущая этот зал не менее родным и уютным для себя местом. К тому же, был повод позволить себе третий бокал пива — по случаю победы любимого клуба.
— Мог бы смотреть в телевизор и дома, — произнесла уходя миссис Коули.
— Ну-ну, я скоро, — ответил он. На экране уже появлялась знакомая баскетбольная заставка.
Вспомнив про тысячу долларов, Коули подумал, что чикагские «Быки», конечно, играют в более стабильный, построенный на хорошо отрепетированных схемах баскетбол, более, в общем-то, надежный, и он, пожалуй, здорово рискнул своей тысчонкой. Зато взрывные импровизации «Феникса», его талантливые лидеры просто приводят в восторг. Даже чикагскую публику, ведь сегодня игра идет на чужой площадке. Хватило бы только у команды пороху на все встречи финальной серии.
Коули сделал большой глоток из бокала и, отвлекшись на секунду от экрана, услышал неясный шорох. Где-то справа, за спиной. Он машинально обернулся, но в зале, разумеется, было пусто, и он снова устремил взгляд на экран.
Хоть результат и был известен, но действие не переставало волновать. Начинался четвертый тайм, а «Феникс» выходил на него, проигрывая шесть очков. Шесть! Как же они из этого выберутся?
Команда начала отлично — выиграла вбрасывание и провела прекрасный трехочковый мяч. Впрочем, «Быки» через десять секунд ответили тем же самым, сохранив свое опасное преимущество.
Опять раздался непонятный шорох метрах в пяти-шести сзади и он хотел было повернуться, но маленький защитник «Феникса» как молния пронесся к кольцу и обыграв двух рослых чикагцев, сумел отыграть два очка. «Браво!», — воскликнул спортивный комментатор, и совершенно с ним согласный Коули все-таки повернулся в ту сторону, откуда только что послышались непонятные звуки.
И снова он ничего не увидел и уж собрался опять вернуться к телевизору, когда заметил, что широкая занавеска у окна как будто колеблется.
Это Коули не понравилось. Окно из сплошного стекла и не имело форточек и створок, а значит воздух подуть не мог. Он, сам не зная почему, обвел глазами пустой полутемный зал и снова уставился на занавеску. Теперь она была неподвижна, но странное ощущение не проходило…
Материя вдруг дрогнула, будто кто-то живой шевельнулся, скрываясь за ней.
— Что за дьявольщина, черт возьми, — недовольно выговорил Коули, испытывая не столько гнев, сколько недоумение от чьих-то странных и неуместных шуток, и, словно в ответ на его голос, занавеска опять колыхнулась. Еле заметно. Как если бы спрятавшийся, боясь быть обнаруженным, старался замереть, но выдавал себя от волнения и неловкости.
— Да что это еще за новости! — резко поднявшись и направляясь в ту сторону, проговорил хозяин. — Крысы, что ли, у меня завелись? Или кому-то не терпится получить перед сном оплеуху?!
Он подошел к занавеске и откинул край.
Что-то внезапно метнулось в воздухе и резко ударило его, отбросив на два шага назад!
Ошеломленный, он несколько мгновений не мог ничего понять, но вдруг почувствовал острую пронизывающую горло боль. И тут же увидел, как на его светлую рубаху быстро падают тяжелые густые капли.
— Что за черт, да это ведь кровь… — Он удивленно произнес слова в полный голос, но сам услышал их далекими и глухими.
Темная неживая кровь продолжала течь, заливая рубаху, и Коули оцепенел, не понимая происходящего. «Быть может, это просто сон», — мелькнуло у него в голове, но тут же новый острый приступ боли заставил его очнуться и мысль о помощи, как гибнущая птица, забилась, обращаясь к небу. Он попытался закричать, позвать… кого угодно! Но вместо крика вырвался натужный хрип, дыхание перехватило, как будто бы вокруг не стало воздуха.
Он сделал новое усилие… но все потемнело и кануло.
Гамильтон приехал как всегда к положенному утреннему часу на службу и окунулся в работу.
Вчера поздно вечером позвонил телефон и он по номерному определителю понял, что это Гильберт: «Прости что в такое время, — извинился тот, — но тебя долго не было дома. Ты еще не ложишься спать?» — «Нет, все в порядке, я смотрю баскетбольную встречу.» — «Ах да, и у меня телевизор на этой программе… вон какой красивый мяч забросили. — Это был тот самый мяч маленького защитника, одного из самых знаменитых спортсменов Америки. — Я ненадолго тебя оторву. — Он сделал небольшую паузу. — Дело в том, что мама перед смертью оставила записку. Однако судья тогда решил не давать ее мне до совершеннолетия.» — «Наверно правильно, Гильберт, они не хотели тебя лишний раз травмировать.» — «Наверно. Сегодня я разговаривал в городском суде. Там заявили, что я могу получить ее без всяких препятствий, записка у вас в полицейском архиве. И я бы очень тебя попросил…» — «Конечно, конечно, — заверил Гамильтон — я завтра же с утра дам необходимое распоряжение».
Он с этого утром и начал, потом просмотрел поступившие из столицы Штата оперативные сводки, и уже заканчивал инструктаж сотрудников, когда как снег на голову пришло сообщение о старом Коули.
Его жена, возвратившись домой, сразу отправилась спать, полагая, что муж очень скоро вернется. Утром, заглянув в его комнату, решила, что тот отправился до завтрака по каким-нибудь хозяйственным делам, что иногда бывало. Постель он тоже всегда сам застилал… Ресторан начинал работать в десять утра, и вот около этого времени пришедшие на работу служащие и обнаружили труп хозяина.
Что именно произошло, никто из них не понял и, судя по залитой кровью груди и горлу, все решили, что он был ночью зверски зарезан. Об этом и сообщили.
Гамильтон немедленно выехал. Во второй машине, заскочивший в госпиталь за медэкспертом Фолби, сразу вслед привез самого Уолтера.
— Шеф, — чуть смущенно проговорил он, — я просил господина директора послать кого-нибудь из сотрудников, но он сам пожелал.
— Ей-богу, не стоило, Билл, — сказал Гамильтон, пожимая тому руку перед входом в ресторан.
— Ничего, Фрэнк, мне сейчас лучше поработать.
— Понимаю. Тогда пошли.
Около входа толпились служащие и уже собралась изрядная куча окрестных зевак, по преимуществу женского и детского пола. В дверях, как и положено, стоял полицейский.
— Вот эти двое, сэр, — он показал на мужчину и женщину, — они первыми увидели труп.
— Сержант, снимите с них протокольные показания. Прошу вас, Билл.
Труп старика Коули лежал недалеко от дверей вдоль первого ряда столиков. Один стул был повален, возможно, самим хозяином, когда он падал, в остальном — никакого видимого беспорядка. На стойке бара, не выключенный с ночи, продолжал работать телевизор, а на ближнем к нему столе стоял недопитый бокал и тарелки со вчерашним ужином — вот и все. В зале уже трудились фотограф и эксперт, который как раз снимал отпечатки пальцев с бокала.
Минуты две пришлось подождать, пока фотограф делал снимки трупа во всех необходимых ракурсах, потом Гамильтон кивнул Уолтеру, и тот быстро направился к телу, открывая на ходу белый выпуклый кейс.
