рористы!!
— Вам нужен команданте, сеньоро?
— Именно! Срочно ведите меня к команданте!
……………………………………………………………………………………
Неплохо — они прилично владеют английским.
— Сэр, где именно, вы говорите, это место?
Он попросил бумагу и стал рисовать, сообразуясь с движением по обратному ходу…
— Вот здесь, сэр?.. Четыре мили от города?
— Примерно так.
— В этом месте чья-то дорогая усадьба. Там частное владение.
— Там нужно все заблокировать, команданте. Они вывезли на эту территорию не только меня, а и крупного американского ученого.
— Похищение людей, сэр?
— Да, и кроме того, там располагается группа вооруженных боевиков. Их нужно брать большими силами.
— У меня только двадцать человек, считая тех, что на отдыхе.
— Это мало. Обратитесь за помощью. Нужна военная группа в пятьдесят человек, плюс полицейские, которые заблокируют все дороги.
Сочный со смолистыми усами человек, успокаивая, поднял руку:
— Я буду сейчас говорить по телефону. Они никуда не денутся. От меня еще никто не ушел, вам подтвердит каждый лавочник. Садитесь на диван, отдохните. — Он обратился к молодому в непонятных офицерских знаках помощнику: — Диего, дай гостю все, что ему захочется.
Кажется, только сейчас, в углу на диване просторного кабинета, он перевел дух и почувствовал вдруг, как приятно же на свободе дышится.
— Текила, кофе, сэр?
— Ой, так хорошо, что ничего не хочется.
— Сигарету или сигару?
— Спасибо, я не курю.
Помощник почти что чисто говорил по-английски:
— Пива, сэр? У нас очень хорошее здешнее пиво.
— Пива?.. Да, я бы немного выпил. Вы очень гостеприимные люди, Диего.
— Сейчас будет, сэр. Вы тоже гостеприимные люди. Мне было очень хорошо у вас на стажировке во Фриско. Посмотрите пока телевизор.
Телевизор болтал какую-то чепуху, но по угловому значку, это был не местный канал на английском, а Си-эН-эН.
Пошла рамка показа текущих событий.
Ему еще трудно вернуться к прежней, подаренной судьбой жизни, поэтому и слова диктора звучат только как голос…
А вот, на экране появился Джек…
Джек?! Что он там делает, среди кучи народа?..
О Боже, Глория! Она жива!
Стоит сейчас сзади между Джеком и губернатором.
О чем они говорят в журналистские микрофоны?..
— Майор, как вам пришла эта замечательная идея в голову?
Джек Даллес проверил обеими руками свою прическу:
— Идеи всегда приходят именно в это место, леди и джентльмены! У меня, во всяком случае, не случается по-другому.
— Нет, по поводу той конкретной идеи, сэр.
— Друзья и коллеги, все очень просто. Практика — лучший учитель. — Джек чуть скосил глаза на Глорию.
— Как сказал лорд Френсис Бэкон, — помогла та.
— Да, мой привет этому умному англичанину. — Брови Глории, от «приветов» умершему четыреста лет назад, поползли вверх. — Надо только лишь обращать внимание на факты, господа. Попробуем их оценить. — Он, вынуждая к паузе, довольно осмотрел присутствующих. — Человек в среднем на восемьдесят процентов состоит из воды, не так ли? Но разве это водяной мешок? — Джек категорически мотнул головой: — Нет, он сильный, жесткий. Посмотрите на наших замечательных спортсменов. Вода, понял я, составляет собой отнюдь не инертную жидкость. Возьмите простую шоколадную плитку: в ней много воды, но она же не вытекает. Не правда ли? — обратился он к молоденькой журналистке, и оба вместе глупенько рассмеялись. — Вот именно, мэм. А дыня, сбросьте ее кому-нибудь на голову… Не желаете? Правильно, и я вам не советую. Но дыня на девяносто пять процентов состоит из воды. Леди и джентльмены, я все перепробовал. Нужно делать шаги самому. Расстреляйте плитку шоколада из пистолета, и у вас получится куча мелких плиточек. А если шоколад будет большим и толстым, пули не причинят ему ничего, кроме бессмысленных дырок. То же самое произойдет с мороженым, — Джек махнул рукой, — а, и со всем остальным! Значит, прошу внимания, вода не инертна, а в каждом продукте обладает скрепляющим структурным свойством. Что нужно, следовательно, сделать, чтобы разрушить продукт?.. Вбросить туда концентрированную соль! Весь мир уже знает мой этот ответ. И чем больше в биологической структуре воды, тем пагубнее для нее соль. Маленькие солевые пули, и искусственные структуры монстров рушатся. Такие пули блестяще показали себя на испытаниях, потому что из лаборатории покойного Уоррена еще удалось забрать экспериментальные препараты.
«Да уж, теперь покойного, — горестно осознал лейтенант. — А Джек, сукин сын, майора себе заработал».
Вперед выступил губернатор:
— Нация и весь мир спасены! — провозгласил он.
И тут же какая-то дама с визгом бросила в него цветочный букет. Бросила слишком сильно, тот хлопнулся губернатору прямо в морду, а упустившая этот эпизод охрана растерянно засуетилась.
— Большое спасибо! — поблагодарил губернатор. — Теперь самое время вспомнить о нашем главном герое, нашем блистательном лейтенанте. Сорок дней, леди и джентльмены, сорок дней со дня гибели этого прекрасного человека. Прошу всех проехать на кладбище.
— Про кого они говорят, Диего?
— Ваш коллега, сэр, доблестный офицер, первый, вступивший в борьбу с чудовищами. И ваше пиво. Попробуйте.
Команданте, которого он все время ловил боковым зрением, бурно общался по телефону, и испаноязычные рулады то уходили вверх, то снижались, видимо, от таких же встречных с другой стороны.
— Что-то не получается, Диего? Руководство не соглашается на операцию?
— Нет, сэр, руководство всегда соглашается на операции, неважно какие, надо тренировать солдат. Команданте пока еще говорит со своей женой. У них всегда так, когда он к вечеру собирается задержаться.
— O, Santa Madona!
— Почему, сэр?
Но лейтенант не успел ответить. Программа вырезала промежуточные кадры, и сейчас длинный кортеж автомобилей подъезжал к кладбищу.
И снова укорачивая съемку, показали… его могилу.
— Как пиво, сэр?
— Лучше всего остального!
Ему, на сороковой день, понесли цветы…
Джек медленно подошел со своим личным венком. С лентами: «От Лучшего Друга». Положил, потрогал каменную плиту, погладил ее, как человека за плечи, и, вдруг затрясшись, заплакал.
Услужливые камеры показали его грубоватое лицо, с катящимися по щекам светлыми каплями, и
