Зрелые естественные государства: Франция и Англия в XVI, XVII и XVIII столетиях
Предыдущая часть была посвящена церкви, поскольку в правовой и политической обстановке средневековой Европы организационные изменения в структуре церкви мгновенно переносились на все общество. Однако проблема гарантии организационной независимости для элит не была решена церковью. Это тонкий вопрос. В наших следующих примерах мы обратимся к Франции и Англии после XVI в.
Во Франции XVI1-XVIII вв. усиливающаяся поддержка корпоративной идентичности организаций элит проходила плавно. Несколько французских корпораций тем не менее функционировали в стиле современного бизнеса. Корпоративная идентичность была создана для суда, муниципальных властей и внутриправительственных финансовых учреждений. Корпорации были центральными институтами в развитии французской экономики и политики. Франция была нацией независимых и различных географических единиц, каждая из которых имела свою историю, институты и отношения с центральным правительством. Корпорации обеспечивали важную составляющую, при помощи которой господствующая коалиция скрепляла отношения по всей стране благодаря четкому созданию ограниченных входных привилегий для корпорации. Корона создала ренты, которые в дальнейшем могли быть разделены с должностными лицами корпораций, а продажа и налоги с корпоративных должностей обеспечивали важный источник королевских доходов. Возвышение корпоративных групп было тесно связано с финансовой структурой французской короны [88].
В обмен на создание корпоративных привилегий корона продавала должности внутри корпорации для представителей элиты. Должностные лица могли продавать свои должности или же передавать их потомкам в рамках сложного свода правил [89].
Города были ключевыми корпорациями. Изучение города Лилль Боссенги (Bossenga, 1991) приоткрывает завесу над внутренней кухней корпораций в господствующей коалиции Франции XVII– XVIII вв. В 1667 г. Людовик XIV завоевал Валлонскую Фландрию и принял ключи от города Лилль. После переговоров с главами города Людовик подтвердил древние права и прерогативы Лилля и подписал договор о капитуляции, детализировав привилегии, дарованные городу. После восхождения Людовика XV в 1726 г. привилегии Лилля были подтверждены вновь, на этот раз после выплаты 703300 ливров, которую город расценил как нарушение тех самых привилегий, которые он приобретал. В 1774 г. Людовик XVI взошел на престол и, хотя он не принуждал Лилль к денежным платежам, взаимные клятвы и воздаяние почестей прежним привилегиям города его не слишком интересовали (Bossenga, 1991, р. 1–4).
Как и большинство городов, Лилль обладал старинными привилегиями, которые наделяли город корпоративной идентичностью, возложенной на его ведущих граждан. Лидерство не было выборным, но определялось членством в корпорации муниципального правительства. Идентичность и корпоративные привилегии были устойчивы, но зависели от жизни и личности смертных владык города. В некоторых планах город представлял собой бессрочную организацию. Членство в муниципальной корпорации существенно увеличивало социальную значимость личности, но идентичность города самого по себе как корпоративного целого не зависела от индивидов, которые составляли корпорацию. Город мог занимать деньги по ставкам ниже, чем король. Находясь в непростом финансовом положении, король в принудительном порядке занимал у города, в основном предлагая к продаже новые позиции в муниципальных корпорациях. Городской совет вынуждали покупать новые должности при помощи заемных средств. Корона также налагала фискальные обязательства на город, как натуральные, вроде снабжения и квартирования войск, так и денежные, когда город был должен перечислять долю своих налогов в центр (Bossenga, 1991, р. 22–46).
Такие муниципалитеты, как Лилль, находились на пол- пути от бессрочного существования. Некоторые аспекты корпоративной идентичности Лилля существовали бессрочно, другие были объектом воли короля, а вся корпорация была потенциально зависима от доброй воли лично правителя. Признание того, что Лилль обладает старинными привилегиями, было молчаливым признанием того, что Лилль обладает собственной корпоративной идентичностью, независимой от короны. В обычные времена город и король стали бы договариваться об изменениях в соглашениях, но в тяжелые времена король обладал способностью изменить соглашение, односторонне манипулируя несколькими планами корпоративной структуры, такими как число позиций в корпорации. Король мог и признавал город Лилль и его привилегии, но это зависело от постоянно меняющихся обстоятельств как внутри, так и вне Франции. Таким образом, король не мог достоверно обещать соблюдать свои соглашения с Лиллем, он разорвал их, когда обстоятельства вынудили его к этому. В подобных условиях находились тысячи городов, судов и корпоративных единиц во Франции. С одной стороны, в 1700 г. Франция с корпоративной точки зрения была самым организованным обществом, которое к тому моменту истории знал мир. Тем не менее нужды Франции как зрелого естественного государства, коалиция интересов, зависящих от сил, находягцихся в постоянном движении, препятствовали обретению этими корпорациями бессрочного существования, совершенно независимого от короны.
Эволюция корпоративных единиц в Англии шла по другому пути, чем во Франции. Англия также имела долгую историю предоставления льгот муниципалитетам и ремесленным гильдиям внутри них. Эти формальные единицы, наделенные льготами, обладали экономическими привилегиями и ограниченным доступом в нескольких различных измерениях [90]. В середине XVI в. в Англии начали учреждать акционерные общества, крупнейшие из которых были вовлечены в заморскую торговлю и колонизацию. Первой была Русская компания [91], среди многих других за ней последовали Виргинская компания, Ост-Индская компания, Компания Массачусетского залива и Компания Гудзонова залива. Это все были плоды естественного государства — организации, контролируемые элитами, которые пользовались в этом случае выраженной правовой поддержкой государства. Коммерческие и торговые интересы всегда были частью господствующей коалиции в Англии, но в XVI в. растущая значимость коммерции, как внутренней, так и внешней, породила смещение акцента внутри коалиции, от земельных интересов к торговым и промышленным интересам. Эти перемены не обошлись без кровопролития и беспорядков.
Относительно столкновений, которые имели место в Англии XVII в., следует сделать два замечания. Первое: эти столкновения не были только между парламентом и королем, как утверждают многие труды по истории, а представляли собой борьбу между элементами в господствующей коалиции — в особенности по поводу торговых интересов, — которые стремились к большей власти и новым правилам, отвечающим их интересам. Второе: многие из новых правил, отстаиваемых коммерческими кругами, предоставляли большие права и имели форму безличности. Одновременно с требованиями более старых землевладельческих элит, которые стремились ограничить способность короля регулировать господствующую коалицию при помощи перераспределения прав на землю, новый торговый класс стремился больше обезопасить себя от произвольных решений короля, пытаясь приспособить коалицию к меняющимся обстоятельствам.
Как и во Франции, институционализация безличных аспектов организации давалась непросто. Очень важно, что перспективы ограничить произвольные действия короля в XVII в. соответствуют нашим наблюдениям о римском императоре и папах, неподвластных закону. Как главы естественного государства все эти правители использовали свою силу для поддержки коалиции естественного государства. С современной, конституционной перспективы порядка открытого доступа это поведение выглядит произвольным, но с точки зрения естественного государства это поведение является логичным следствием поддержания коалиции естественного государства в меняющихся обстоятельствах [92].
Естественные государства
Прогресс естественных государств предполагает возрастание сложности обществ, которые требуют все более сложных институтов, поддерживающих все более сложные организации. Во всех естественных государствах экономика — это продолжение политики другими сред
