Родион подъехал к своей даче и остановился перед закрытыми воротами, на дорожке, выложенной красной тротуарной плиткой. Он платил одному местному жителю Фёдору за то, что тот присматривал за его загородным домом, и сторож должен был тут же звонить хозяину в случае каких-то неприятностей.
Надо сказать, что Чебышев не особенно доверял Федору, поэтому подъехав, стал внимательно вглядываться в окна дома. Не заметив ничего подозрительного, Чебышев открыл ворота и въехал во двор.
Трава во дворе была скошена, кусты подстрижены, в общем, Федор не зря получал деньги.
Поднявшись на крыльцо и открыв замки в двери, Родион вошел в просторную, светлую прихожую.
Дом был большой, красивый, но пустой он казался мертвым. Между дачей Чебышева и жилым домом была разница, как между живым медведем и чучелом. Та же шерсть, внушительные размеры, клыки, но в медведе есть жизнь, а в чучеле нет.
Родиона пугала его пустая дача. Ему мерещились шорохи, шаги, вздохи и даже вскрики. Он никому никогда не рассказывал об этом и успокаивал себя уверением в своей излишней мнительности и впечатлительности, но все же не любил ездить на дачу один.
Если в доме были люди, помимо Родиона, все посторонние звуки можно было списать на них, но когда Родион был один, и когда он знал, что точно не вздыхал и не охал, ему становилось страшно. Вот и сегодня, как только Родион преступил порог комнаты, ему послышался звук, напоминающий произнесенное недовольным голосом: «Гм-м-м», и диван скрипнул, словно с него встали или на него сели.
Сначала Родиона просто сковал страх, но уже через мгновение он успокоил сам себя: «Вечно мне всякая чушь мерещится! Пружины скрипят, дерево рассыхается. Понятно будут звуки».
Сейчас Родиону очень не хватало громкой музыки, которая всегда звучала в загородном доме, если вместе с ним приезжали жена и дочки.
Он взял себя в руки и придирчиво осмотрел комнату, потом вошёл в другую комнату, потом в кухню. Чтобы отогнать неприятное чувство страха, Родион рассуждал вслух:
«Так. Большую часть мебели нужно отнести на второй этаж. Второй этаж закрою на ключ, а на первом пусть Влад колдует. Ему оставлю самое необходимое: старый диван из коридора, стулья и стол из кухни…»
Рассуждая, Родион ходил по первому этажу и вдруг резко замолчал, и с ужасом посмотрел на лестницу, ведущую наверх. Было отчетливо слышно, как ступени скрипели, словно от тяжести чьих-то шагов. Списать эти звуки на рассыхающееся дерево не представлялось возможным, ведь слышно было, как ступени по очереди стонут одна за другой.
Родион громко кашлянул, чтоб заглушить пугающий его звук, и быстро пошёл вон из дома.
«Дурацкий дом! - думал он. – И чего пустой стоит? Может, там и правда нечисть какая завелась?! Пусть здесь лучше Влад поживёт».
Вспомнив про Влада, Родион даже пожалел его, ведь жить на даче сейчас казалось ему просто ужасным. Опять заставив себя преодолеть страх, Родион пошёл к дому Фёдора, чтобы найти мужиков и перенести мебель.
***
Дмитрий вернулся домой с острова тихим и задумчивым. Мать сразу заметила синяки и ссадины у него на лице и испуганно спросила:
-Сынок, с кем ты подрался?
-Да так, - неопределенно ответил Димка, отстраняясь от заботливых рук матери.
-У тебя и на шее синяки! – не отставала Анна, и голос из испуганного превращался в возмущенный. – И на руках! Да кто тебя так?!
-Пацаны.
-Какие пацаны?
-Не знаю, - слукавил Димка, - не рассмотрел.
-Это что же, незнакомые били? Ни за что?! Завтра никуда не пойдешь!
-Да знакомые, знакомые, - признался сын, боясь запрета, который могла наложить на прогулки мать.
-Кто?
-Мама, оставь.
-Если ты не скажешь, я всё равно узнаю.
-Да с соседским Сергеем подрался. Ничего особенного. Я тоже ему всыпал.
Анна покачала головой и тихо сказала:
-Я видела его. На нём намного меньше было синяков.
У Димки чуть не вырвалось признание о том, что обидчиков было четверо, но не желая беспокойства матери, он смирил гордыню и ничего не сказал. Пусть лучше мать думает, что Сергей дерётся лучше, чем пойдёт выяснять с ним отношения и упрекать, что вместо честной драки на лицо факт избиения.
-А из-за чего дрались? – спросила Анна.
-Дорогу не поделили.
Анна стала нервно перекладывать вещи в шкафу, наблюдая краем глаза за сыном.
Дмитрий чувствовал ее пристальное внимание, и от этого ему было не по себе.
