времени и сил, притом, грунт из выдолбленного туннеля здесь нигде не спрячешь, сразу станет заметно. Времени у меня, скорее всего, нет. Через день другой, наместник справится со своим внутренним страхом, и тогда, с новой силой возьмется за меня. Тархан мертв, а Аарон ждет меня в условленном месте. Если нет возможности бежать от сюда, тогда обязательно должен существовать другой, какой-то выход.
Завулон усиленно размышлял, пытаясь нащупать спасительную нить. Он, наподобие утопающего, готов был цепляться за любую соломинку. В размышлениях прошло несколько дней, но ничего путного на ум не шло. Спасительная соломинка, появилась неожиданно, вернее ее протянул тот, от кого Завулон никак не ждал помощи. В темной, сырой яме зиндана, несчастный узник уже потерял счет времени, понятие о котором, из-за отсутствия дневного света, складывалось из того, как часто его кормили, спуская вниз, в корзине на веревке, воду и пресную лепешку. Отчаяние заживо погребенного, полностью завладело его сознанием, а тупая пустота от безысходности, наполняла его душу. И когда, решетка поднялась в очередной раз, и сверху сбросили веревочную лестницу, привыкший к одиночеству и темноте, начинающий потихоньку сходить с ума узник, не сразу придал этому значение.
Яркий свет от горящего факела, резко ударил по глазам, привыкшим к мраку. Завулон прищурился, приподнялся на правой руке, опираясь на пол, застеленный прогнившей соломой, и посмотрел наверх. Оттуда, по веревочной лестнице, к нему вниз, спускался человек, держащий в свободной руке этот источник света, который так больно бил по глазам. Спустившись вниз, нежданный посетитель, укрепил факел в специальной нише, выдолбленной в стене, осмотрелся вокруг, и тихо задал вопрос:
– Эй, ты живой?
Завулон поднялся с соломенной кучи и, прикрывая глаза ладонью правой руки от яркого света, внимательно оглядел нежданного посетителя:
– Ничего особенного, – подумал он, – чуть выше среднего роста, умное волевое лицо, белая закрученная чалма, чарыки на ногах, расшитые серебряными нитями с задранными к верху носами, наверное, обычный чиновник из окружения наместника. Интересно, чего ему от меня надобно? Если он пришел по приказу своего господина, то стража подняла бы меня сразу наверх. Тут что-то не так, у него ко мне есть определенный интерес, да и лицо его мне знакомо, я его где-то определенно видел?
– Меня зовут Абдурахман, я векиль великого наместника Абескунской низменности, Фархад Абу-Салима, защитника ислама и поборника справедливости! Однако, я пришел к тебе не по воле моего господина. Я хочу поговорить с тобой, как умный человек с равным себе. Тебе не откажешь в уме, иудейский мудрец, и я уважаю тебя за это. Хоть ты и напугал моего господина, но дни твои будут сочтены, как только его страх иссякнет. Тебя ждет неминуемая смерть, и я, и только я, смогу тебе предложить помощь.
– Вот как? И чем я обязан такой милости? – удивленно задал вопрос Завулон.
– Я не стану темнить и скажу правду. Ты, наверняка, знаешь, где спрятаны сокровища хазар. Ты, мудрец, не настолько глуп, чтобы гнить заживо в этой яме. Открой мне тайну, и мы вместе сможем воспользоваться богатством твоих соплеменников, покинем эту страну и заживем как ханы. Я человек слова, в отличие от своего хозяина. Если ты поможешь мне, то я отвечу тем же. Выбирай, либо ты сейчас со мной, либо завтра тебя ждет палач Мамед и ужасная смерть в итоге.
В голове Завулона вмиг созрел долгожданный, рискованный план. Немного подумав, для приличия, и взвесив все за, он ответил:
– Хорошо, Абдурахман! Я отдам тебе золото, но только ты должен обещать мне, что я обрету свободу!
– Я ручаюсь за это, как только я обрету желанное, мы тотчас покинем Абескунскую низменность, и тогда, мы окажемся вне власти Фархада.
– Тогда принеси мне поесть чего-нибудь сытного. Мне нужно набраться сил, а завтра, с утра, мы должны попасть в город.
– Ты получишь все, что требуешь. Утром я приду за тобой и принесу чистую одежду, и мы вместе покинем Анжи-крепость.
К утру следующего дня, векиль Абдурахман, все-таки, принял окончательное решение, покинуть своего господина. Соблазн был так велик, а искушение так сильно, что он решился на измену. Прихватив с собой чистую одежду для Завулона, он покинул Анжи- дворец и направился в сторону молчавших колодцев. Стража первого рубежа пропустила его беспрекословно, но на втором участке охраны, у самой темницы, его остановили.
– Именем, наместника Абескунской низменности и моего господина, приказываю вам, вывести из зиндана пленного иудейского мудреца и передать его мне, под мою ответственность. А так же, я требую охрану из двух воинов, для сопровождения узника в город.
Начальнику караула, не показались сомнительными слова векиля, он поверил ему, и через некоторое время, Завулона достали из темницы. Щурясь от яркого света, он вдыхал полной грудью воздух свободы. Векиль протянул ему чистую одежду, которую тот принял с едва заметной ироничной улыбкой, но впрочем, ее вряд ли кто заметил. Быстро переодевшись в чистое, под надежной охраной, Завулон покинул стены Анжи-крепости и направился в сторону городского базара.
Чайхана Исаака пользовалась хорошей репутацией у посетителей, но в это летнее утро их попросту не было. Исаак сидел в безделье под старым платаном, отгоняя мух от вазы, наполненной до краев восточными сладостями. Он очень удивился, когда в его заведение зашел векиль Абдурахман, но его удивление еще больше усилилось и сменилось изумлением, когда следом за ним, показалась стража, которая вела за собой Завулона со связанными спереди руками. Исчезновение Аарона с семьей и арест его гостей, не остался незамеченным в Семендере. В беседах, жители города много чего говорили по этому поводу, выражая сочувствие общине иудеев, но Исаак, как хранитель сокровищ, знал всю правду. Закон 'Галаха' предписывал молчать, поэтому, визит векиля и связанного Завулона, посеял в душе старого иудея нехорошие сомнения. Однако он не подал виду, низко поклонился, и с раболепством, начал свою приветственную речь:
– Хвала Всевышнему, что он направил стопы ваших ног, достопочтимый Абдурахман, в мое убогое заведение! Чем я заслужил такую милость?
– Мы к тебе, Исаак, по делу, – ответил векиль.
– Какие могут быть дела, когда у меня в доме такой дорогой гость! Прошу вас, присаживайтесь и отведайте того, чего пожелает ваша душа. Все, что есть у меня, недостойного, в вашем полнейшем распоряжении.
Распинаясь в хвалебных комплиментах к гостю, Исаак усадил векиля за достархан под платаном и, продолжая заискивать и раскланиваться, кликнул слуг:
– Эй, вы, несите все самое лучшее, что только у меня есть. Хвала Всевышнему, он подарил мне сегодня самого дорогого посетителя, человека, которому нет равных во всем Семендере, кроме, пожалуй, самого наместника!
Успокоенный приятной обволакивающей лестью, Абдурахман, уселся на ковер под старым деревом. Он снял с головы чалму и начал поглаживать голову, проводя рукой по плешивой макушке.
– Пожалуй, я выпью холодного шербета, денек сегодня выдался знойный.
– Прошу вас, отведайте моего дивного молодого ягненка, с тушеным урюком, черносливом и изюмом.
– Нет, нет, в другой раз. Вели подать чего-нибудь попить своему соплеменнику, он изнывает от жажды, и так просил меня зайти на минутку к тебе, словно не пил несколько дней.
– Позволю себе полюбопытствовать, достопочтимый Абдурахман, что натворил этот человек, он вроде иудей? В чем его вина?
– Этот человек имел глупость не угодить самому наместнику, в этом-то и все его преступление.
– Тогда поделом этому паршивому псу, если он хочет пить, то пусть пьет воду из колодца, она холодная и прозрачная. Люди говорят, что она самая вкусная в городе.
Исаак подошел вплотную к Завулону, и отвел его подальше от стражи, на ходу приговаривая:
– Вот тебе колодец, пей, сколько влезет. Ведро и веревка на месте.
Когда разделяющее расстояние было достаточным, чтобы постороннее ухо не смогло бы уловить смысл сказанного, Завулон тихо прошептал:
– Помоги мне! Я хочу скрыться в колодце, надави незаметно на рычаг!
Исаак понял все. Оставив Завулона, он направился к старому платану, громко приговаривая на ходу:
– Для такого злодея даже воды жалко. Такие как он, только позорят нашу общину.
Подойдя к дереву, он незаметно для всех привел в действие секретный механизм.
Никто не обращал внимания на Завулона, потому что бежать ему было некуда. Векиль, отвлекаемый хозяином, сидел за достарханом и вкушал холодный щербет. Двое стражников, дорвавшись до дармового угощения, потеряли бдительность и упустили узника из поля зрения. Дождавшись подходящего момента, Завулон скинул вниз деревянное ведро с привязанной к нему длинной веревкой, и нажал на высеченную, на камне шестиконечную звезду. Вода стремительно стала уходить в бездну, обнажая таинственный туннель. Завулон оглянулся и посмотрел по сторонам. Никто не обращал на него внимания. Ухватившись связанными руками за веревку, он бросился вниз, стараясь приостановить стремительное падение, крепко приживая к телу канат внутренней частью бедер.
Первым на исчезновение пленника обратил внимание векиль. Он сердцем чувствовал подвох со стороны Завулона, и его худшие опасения оправдались. С громким воплем отчаяния, он бросился к колодцу, но внизу, к тому времени, лишь болталась пустая веревка. Выполняя приказ Абдурахмана, один из стражников полез вниз. Не успел он добраться до бокового туннеля, как мощный поток воды, резко пошел вверх, закружил его в водовороте и потянул на дно колодца. Через миг, вода приняла свой обычный
