Том 8. Пьесы 1877-1881

Константин (с испугом). Батюшки, что делать-то?

Иннокентий. Слышу шум от множества шагов.

Константин (падая на колени). Тетенька, ведь мы только попугать вас хотели… Простите!

Вера Филипповна. Встаньте, Константин Лукич! Бог с вами!

Константин. Деньги-то, тетенька, которые мы взяли, отдать прикажете?

Вера Филипповна. Да, отдайте! Отнятое впрок не пойдет. Не ввели бы они вас в беду какую.

Константин. Отдавай, Иннокентий!

Иннокентий. Здоровые зубы свои извлекать клещами легче бы мне было, чем возвращать сии деньги. (Отдает деньги.)

Вера Филипповна. Прошу вас принять их от меня. (Отдает деньги обратно.) Разделите их пополам! И дай бог, чтобы они вам на пользу пошли.

Иннокентий. Благодарим, государыня милостивая.

Константин. Тетенька, отпустите нас?

Вера Филипповна. Погодите!

Входит фабричный.

Явление пятое

Те же и фабричный.

Фабричный. Что приказать изволите, матушка Вера Филипповна?

Вера Филипповна. Постой немножко… Дяденька ваш жалует вам пенсию, Константин Лукич, по пятидесяти рублей в месяц; каждое первое число приходите в контору получать.

Константин. А наверх уж ни ногой, тетенька?

Вера Филипповна. Да вам и незачем, уж я за вас поблагодарю Потапа Потапыча.

Иннокентий. Я, государыня милостивая, недолго погуляю на воле, к зиме-то на казенную квартиру попрошусь к Бутырской заставе; так не оставьте своей милостью, благодетельница.

Вера Филипповна. Хорошо, я попомню, навещу. Прощайте.

Константин и Иннокентий уходят.

Молодец, вы подите вниз, скажите, чтоб вам дали по стаканчику водки перед ужином. Я за тем вас и позвала.

Фабричный. Благодарим покорно! (Кланяется и уходит.)

Входит Аполлинария Панфиловна.

Явление шестое

Вера Филипповна, Аполлинария Панфиловна, потом Огуревна.

Аполлинария Панфиловна. Я опять к вам, с мужем приехала, он там прямо к Потапу Потапычу прошел.

Вера Филипповна. Очень рада гостям, милости прошу. Чем потчевать прикажете?

Аполлинария Панфиловна. Хоть оно и стыдно на угощение напрашиваться, а уж с вами по душе, велите-ка мне подать мадерки.

Вера Филипповна. Ах, что вы, помилуйте, какой стыд! Это моя глупость, что я не знаю, кого и когда чем потчевать.

Аполлинария Панфиловна. Да как узнать-то! В чужую душу не влезешь.

Вера Филипповна (у двери в переднюю). Огуревна, подай мадеры!

Аполлинария Панфиловна. Ну, как вы можете знать, зачем мне выпить нужно?

Огуревна (за сценой). Сейчас, матушка, несу.

Аполлинария Панфиловна. Я для куражу хочу выпить. Разговаривать с вами хочу, а смелости не хватает.

Входит Огуревна с бутылкой мадеры и стаканом.

И стаканчик принесла, мою препорцию знает. Ну-ка, налей, слуга Личарда.

Огуревна наливает и уходит.

Вера Филипповна. Кушайте!

Аполлинария Панфиловна, Выпью, много кланяться не заставлю. (Пьет.)

Вера Филипповна. Об чем же вам угодно было со мной разговаривать?

Аполлинария Панфиловна. Помните?.. Да нет, погодите, еще не подействовало, что-то не куражит. Не осудите вы меня?

Вера Филипповна. Ах, что вы, помилуйте!

Аполлинария Панфиловна. Так я еще стаканчик пропущу.

Вера Филипповна. Кушайте на здоровье. (Наливает стакан.)

Аполлинария Панфиловна (выпив). Ну, вот теперь, кажется, в самый раз. Отчего это мы с вами по-приятельски не сойдемся? Я ведь женщина недурная, я гораздо лучше того, что про себя рассказываю. Отчего ж это мы по-дружески не живем?

Вера Филипповна. Я не прочь, это как вам угодно.

Аполлинария Панфиловна. Ну, так поцелуемся! (Целуются.) Вот что, Верочка милая, ты над нами не очень возвышайся! Коли тебе дана душа хорошая, так ты не очень возносись; может быть, и у других не хуже твоей.

Вера Филипповна. Я и не возношусь. Я всегда и перед всяким смириться готова.

Аполлинария Панфиловна. Как думаешь, на что женщине дана душа-то хорошая?

Вера Филипповна. Чтоб ближних любить, бедным помогать.

Аполлинария Панфиловна. Только? Кабы это правда, так одной бы души с женщины-то и довольно. А то еще ей дано тело хорошее, больно красивое да складное… это для чего? Вот и понимай как знаешь!

Вера Филипповна. Не разберу я тебя, Аполлинария Панфиловна.

Аполлинария Панфиловна. Да что тут разбирать-то! Помнишь, я тебя просила об одном человеке, так он в передней дожидается.

Вера Филипповна. Кто же такой?

Явление седьмое

Вера Филипповна, потом Огуревна.

Вера Филипповна. (садится к столу и подпирает голову рукой) . Что она сказала! что она сказала! Нет, не надо мне его… зачем он! А может… он нуждается? Ну, пусть через людей скажет, что ему нужно. А коль видеть хочет? Не всякую нужду-то людям поверишь. Словно как я боюсь его… Да нет, чего бояться!.. Обидел он меня, кровно обидел… Так как же это… неужто я до сих пор ему не простила? Ужели в самом деле не простила? А надо бы простить. Грех ведь — это грех… Разбойника, который хотел убить меня, я простила, а его не прощаю… Какой грех-то… какой грех-то! (Громко.) Огуревна!

Входит Огуревна.

Ераст в передней?

Огуревна. Там, матушка.

Вера Филипповна. Ну так… (Задумывается.)

Огуревна. Что, матушка?

Вера Филипповна. Пусть он… пусть он войдет сюда.