Александр выхватил мобильный:
- Здравствуйте, Владислав. Рад, наконец, познакомиться с вами. Ваша сестра у нас. И пробудет у нас до тех пор, пока мы не убедимся, что мы с вами поняли друг друга…
- Неверный ход. Влад оторвет тебе голову, - пробормотала я.
Не знаю, услышал меня Кудрявцев или нет. В любом случае, если и услышал, то виду не подал.
- Значит, условия, - продолжал он. Его тон делового человека был бы безупречен, если бы не высокие нотки в речи, выдающие натянутые до предела нервы. – Слушайте меня предельно внимательно, Владислав, и проблем не будет.
Он вышел из комнаты, и я осталась наедине с тремя абсолютно не симпатизирующими мне мужчинами, двое из которых, к тому же, уже поднимали на меня руку.
- Твой братец – говнюк, - ухмыльнулся Серый Гольф и похлопал меня по голове, будто послушную собаку.
- Скажи это ему в лицо, образина. – Я дернула головой, скидывала его руку. Лучше бы я этого не делала: перед глазами поплыло, а к горлу подкатила тошнота.
- Что? Как она меня назвала? – В голосе была замешательство, подогретое тупой злобой.
- Образина, - повторила я, борясь с дурнотой.
Боря Золотая Фикса опустился на корточки передо мной:
- Интересно, в вашей сраной семейке все такие языкатые?
- Я же говорю, спросите это у Влада, он вам все доходчиво разжует.
- Что такое образина? – не унимался Серый Гольф.
- Это такое благородное животное, - подал голос Костлявый, выуживая свой нос из книги. – Толя, девушка делает тебе комплимент.
Господи ты Боже мой, Толя! Как я сразу не догадалась?
- Сколько тебе лет?
- Иди и поцелуй себя в зад.
Боря Золотая Фикса под громкое ржание Толи схватил меня за нос.
- Сколько тебе лет, спрашиваю, - спокойно повторил он.
Мне показалось, что он вот-вот оторвет мне нос.
- Двадцать три, - прогнусавила я.
- Ха! Если бы не знал, дал бы шестнадцать. А это правда, что вы со своим сраным братцем – двойняшки?
- Да, правда. Отпусти, - попросила я, щурясь от боли.
- А волшебное слово? – Он сильнее сдавил мой нос.
Я вскрикнула.
- П-пожалуйста!
- Хорошая девочка.
Влетел Кудрявцев.
- Осталась самая малость, - он вихрем пронесся мимо меня и скрылся за моей спиной. Я боялась оборачиваться. – Этот будет в самый раз.
Троица вслед за ним скрылась из поля зрения, последовал глухой звук удара, шорох подошв и дыхания. Меня сгребли за майку и дернули вверх, потом – в сторону, как будто на конвейере. Кудрявцев указывал на коричневый гроб. Меня швырнули внутрь, на белый атлас обшивки.
- Помните, я просил вас дать мне гарантии относительно Влада и прекращения его сомнительной деятельности? – спросил Кудрявцев. – Так вот, теперь вы – моя гарантия, которую я собираюсь поместить в… своеобразную сберегательную ячейку. Надеюсь, вы не против?
- Что сказал Влад?
Губы Кудрявцева, однажды подправленные кислотой, перекосились:
- Ваш брат умолял, как дитя, чтобы мы вас не трогали. Он согласился выполнить все наши условия. Как дитя, - повторил он ликующе.
- Какие условия?
- А это – самая интересная часть. На самом деле, условие только одно, Рита: ваша жизнь в обмен на его. Трогательно, не правда ли? Впрочем, к тому времени, когда он заглянет к нам на огонек, вы уже будете очень далеко, вероятно, даже не в пределах этого мира. Не забывайте присылать открытки.
Меня прошиб холодный пот, в ушах застучала кровь.
- Вы только что подписали себе смертный приговор, - продавила я сквозь зубы.
Капелька пота скатилась с виска Кудрявцева, и он нетерпеливо смахнул ее. Каким бы крутым он не хотел казаться, а волнение, возможно, даже страх, ему было не скрыть.
- Вы тоже, Рита, вы тоже, - и он ухмыльнулся.
