Новый Раскольников

некогда выпить водки
сходить в кино
в гости к одной красотке
выбраться но

к факту литературы
не отнести
ни пьянство ни шуры-муры
кропай сиди

лепи типовые строки
все с потолка
о вечности ли о боге
тоска тоска

«у детишек совсем новый год…»

И, встречая ночную прелестницу,

Улыбаясь в лучах фонаря,

Наблюдать, как небесную лестницу

В алый шёлк убирает заря.

Валерий Брюсов

у детишек совсем новый год
третий день как настали сугробы
в небесах шелестит самолёт
плавниками космической рыбы
и петарда взмывает утробой
грохоча и пугая народ

пробираясь домой от метро
отмечай измененья в пейзаже
там где бурым всё было и рыжим
снег лежит и значительно выше
небо стало и вроде как даже
легче дышится зимней порой

так бывает в конце ноября
замордован работой и бытом
ощущая себя то ли быдлом
то ли трупом до срока отпетым
формалином и спиртом пропитан
встанешь вдруг и в лучах фонаря
озираешься не говоря
ничего и взмывает ракета
и окрестные окна горят

«мёртвые хоронят мертвецов…»

мёртвые хоронят мертвецов.
сделай подходящее лицо
под такой ответственный момент.
в траурном переплетенье лент
мёртвые, теперь уже, цветы, —
как она и он, как я и ты.

скорбно и торжественно стоим.
смотрим, как уходит в небо дым,
растворяясь в бледной синеве.
такова, вздыхаем, селяви. —
бьёт ключом, и всё по голове.
прёт, как танк, и не остановить.

альбиони, моцарт и шопен.
суета, томление и тлен.
вязкие прощальные слова.
зябнущего неба синева.
дальний звон нездешних бубенцов.
мёртвые хоронят мертвецов.

«Как будто тебя и нет…»

Как будто тебя и нет.
Как будто ты умерла. —
Лежишь в обрамленье лент,
Траурных, все дела.

Подруги, друзья, родня,
Скрежет зубовный, плач.
Как славно, что без меня,
Что я не вон тот трубач

В оркестре, что с бодуна
Не попадает в такт,
Я даже не из окна
На это смотрю, а так —

Пива купить в лабаз
Шёл через школьный двор.
А тут и тебя как раз
Хоронят под си-минор.

Ни месяца, ни числа,
Недавно или давно —
Не помню. Ты умерла.
И хватит. И всё равно.