отказаться от веками умножаемой и расширяемой ренты и начинать каждому с чистого листа. То есть своим личным умом и руками доказывать соплеменникам, — кто ты есть. Где-нибудь в тайге, джунглях строя новую цивилизацию' — он, конечно, имел ввиду именно это.
Но именно это и есть смерть для него. Катастрофа на бирже, — и, много взявший на себя, брокер сигает из окна небоскрёба, а не уезжает фермером в Айову.
И в политике всемирных рантье произошло скорбное осознание, что пора поступится принципами гуманности и политкорректности. И, как не крути, совершить Наглую Кровавую Агрессию. Против кого- нибудь. Против России, например. Это вместо развития нефте и газо добычи в нашей Аляске, Северной Канаде и Арктическом шельфе.
Корпорации — рантье и Государства — рантье начали прикрывать секретностью все энергетические проекты, а прикрыв замораживать, до лучших времен, ну чисто биржевое, хапужническое рантье- мышление: ждут когда 'цены' на еще только возможные разработки достигнут максимума! А еще принялись банально тырить научные изыскания, вплоть до клочков бумаги из мусорных баков, на одном из которых, может быть, затерялась дорогостоящая истина. Китайские студенты, уж который год по ночам гонят на Родину сотни вагонов макулатуры по факсам и интернету, — многотысячные организации потом разгребают этот хлам в поисках алмазов нового знания. А еще, — уничтожают базы данных у конкурентов.
Рантье не знают, что Идеи просто носятся в воздухе.
Но в час 'Х', кто опередит соперника хоть на секунду развития, кто раньше застолбит авторским правом и товарным знаком, выпустит акции, — тот и выиграет. По крайней мере, так думается.
Бедные, несчастные узники 'Рантье-мировосприятия'! Они, вполне допустимо, могут собравшись тайком поделить всю Ойкумену материального и идеального, и ждать часа 'Х', когда они всем остальным об этом объявят: 'А всё наше! Эти Алмазные копи мистера 'У', этот чернозем месье 'Ё', этот способ выработки топлива герра 'Ы', а это пилюли бессмертия мадам 'О'.
Вот только в час 'Х' их никто не услышит. В такие моменты только Жизнь имеет значение. И все права, — это те права, что она отберет у Смерти.'
Эван Вандерброкк доктор философии.
Профессор Глобального Института Актуализации.
Что-то буркнув на совещании по предварительным итогам расследования, Харроу рванул к телефону в поисках лиц обозначенных под статьей, скорее заметкой, и комментарием к ней, именно на статью и тянувшей.
Первый был обнаружен сразу — находился на своем месте в 'New Yorker' офисе. А местонахождение второго, Проффессора Глобального Института Актуализации обозначилось расплывчато. 'Глобальный Институт Актуализации', как и ожидал Харроу, был маленькой фирмочкой, зарегистрированной в Денвере, производящей экспертные исследования под заказ. Список возможных областей исследований напоминал оглавление энциклопедии 'Британика'.
Дома профессор не проживает, ищите по друзьям-единомышленникам в юбках, — ответил женский голос по зарегистрированному на его имя городскому телефону. Где-то на какой-то лекции в каком-то университетском городке, — ответили в департаменте образования, но добавили 'в Оксфорде спросите', да таким тоном, что можно предположить: профессор в научно-чиновных кругах известен хорошо, и что надоел он им изрядно. В деканате университета ответили, что аудитории названному лицу они не предоставляли. Но на вопрос известен ли он им вообще, ответили: 'О, да, несомненно!… Возможно он где- то на территории, любит беседовать со студентами, так сказать 'on air'…' и повесили трубку. Разумеется, первым адресом для посещения Питер избрал редакцию 'New Yorker'.
Дейв Кацман. Типчик был еще тот — гладенький. Его окружал интерьерчик ухоженный. Ну, ничего от стереотипа лихого рыцаря пера и информации. Клерк. Да, ему позвонил информатор из муниципальной полиции. Кто именно — служебная информация. Фотограф из внештатных, — послал он. Заметку написал тоже он, в духе 'New Yorker' и последних тревожных ветров сквозивших по редакции. Специалиста для комментария выбрал из картотеки издательства. Долго не выбирал — первый, кто приглянулся. Нет, лично не знаком — общались по телефону, готовый текст комментария получил по факсу. Все. И широкий оскал на прощанье — типа улыбка, на всю ширину наглой рожи.
В университет добирались достаточно долго — Харроу успел сладостно вздремнуть, и, проснувшись уже на территории университетского городка — двинулся дальше своим ходом. Исключительные — относительно мегаполиса — тишина и свежий воздух за несколько шагов сделали его новым человеком. А работник секретариата — милая женщина без лишней краски на лице, после его представления агентом ФБР на вопрос, о местонахождении доктора, молча, взяла его за локоток и, с загадочной улыбкой, вывела его на лужайку, за пару кварталов от старинного здания деканата, где попросила не прерывать лекции, а подождать окончания.
— Послушайте, может быть интересно, — уходя, посоветовала она, интригующе улыбнувшись.
Никого и ничего примечательно видно вокруг не было. Харроу мысленно пожав плечами, двинулся по травке на невнятный голос впереди. Пройдя ряд сосен, лужайка скатывалась вниз, образуя некий друидский амфитеатр. По кругу сидели тишайшие слушатели всех возрастов и стилей одежд, от бело воротничкового стандарта, до рэпперско — растаманского прикида. А внизу шаманил человек средних лет, с пышной шатеновой прической до плеч. Одетый в черную футболку и черные джинсы. Шаманил не громко, но четко произнося фразы с хорошо продуманными паузами и ударениями. Его речь произносилась на фоне проекционного экрана, по которому билась сюжетно — цветовая нарезка, монтажерованная под отрепетированную речь:
— Поймите главное:
Денег нет. Не существует. Они существовали раньше как средство обмена.
Сегодня тот исторический период, когда Денег не стало. Это искусственно созданные условия, которые не минуемо должны закончатся окончательным распределением собственности. Глобальной собственности.
А потом настанут по-настоящему Тяжелые Времена. И Деньги вернуться.
Сегодня деньги это, как Вы зорко заметили, бумажки. То есть документы в бумажном и электронном виде. Пока не будем трогать монеты, которые уже сейчас, не имея нумизматической ценности, стоят дороже номинала, некоторые.
Деньги сегодня — это обязательства на оплату, возмещение. Которое могут не исполнить. После отмены золотого стандарта сильные эмиссионные центры наладили выпуск необеспеченной, а порой и неучтенной эмиссии. Сегодня этих обязательств на пару сотен триллионов долларов. А деривативов различных видов, еще на 516 триллионов (!) долларов. 'Дериванты' — это по сути просто копиры денег, но не только выпущенных, а еще только стоимостно обозначенных.
Что это значит, при годовом Валовом Продукте Всего Мира в 50 триллионов и Стоимости Всей (!) мировой недвижимости в 75 триллионов? Это попросту — фальшивомонетчество. Причем многократное. Что во многих странах до сих пор карается казнью через повешенье.
Это знают, те кто это сделал. Сильные государства никогда не ответят по своим финансовым обязательствам в полный рост, по гамбургскому счету. Но сильный и миролюбивый, не будет брать бездумно в долг.
Дядя Сэм, что ты молчишь? Проще показать, что ты всегда в деятельности, в поиске! Тебя не остановить, не зафиксировать. В том числе твой вес, рост и стоимость. Все видят мельтешение и чуют запах гари твоих виражей. Настоящие деньги всегда имели вес, цвет и запах. Вес золота, цвет крови и запах нефти. И ты усиленно красишь свои фальшивые деньги в правдивый цвет крови.
'Война за Ресурсы'….Но зачем нужны ресурсы, если добывать их таким затратным способом как война? Конечно, это дезинформация. 'Война' — это фейерверк и камуфляжный дым, возникает лишь тогда, когда прячут истину — передел глобальной собственности в пользу голого короля. Ведь главное оружие в этой войне не пули и ракеты, ни атомная бомба, а деньги — обязательства на оплату.
Самые несостоятельные страны и вооружаются больше всех, что бы никто не потребовал: 'Э-э, дайте-ка на ваши бумажки ни это новомодное крикливое фуфло, ни этот, защищенный авторскими правами
