женщинами: в полтора раза — эта 'Родина' никогда не берегла своих солдат. Раньше говорили: не хочешь кормить свою армию — будешь кормить чужую. А у нас её не только не кормят, — генералы и последние портянки украдут. А олигархи, — двенадцать самых богатейших людей планеты — и дохнущие с голоду бомжи. И не надо врать самим себе, надо признаться — эта нация ни когда не умела делится среди своих. Если только делиться, то это всё сразу ни к чему и ни для чего, — лучше еще яиц Фаберже прикупить — и капиталы сохранить и начальству приятно, и народу есть на что зеньки выпучить! У нас даже разбираться не будут, кто свой, кто чужой — все чужие. Да и нельзя у нас разбираться кто какого роду, — начнут копаться, так вообще русских не останется!
Я бы, если б не стар был — свой национализм учредил и проводил в жизнь. Русскость не выделять и обособивать, а принуждать к ней! Выходи за русского, женись на русской! Не знаешь русский? Учи, — приду, проверю или ребят с обрезками труб пришлю, и что б им Онегина наизусть шпарил от корки до корки. Хочешь жить в России, — отслужи России и будь Русским! Русский язык перенасыщен кислородом и окисляет, разъедает всё не стойкое в душе, останется самое стойкое и, и человек станет русским лишь с 'акцентом' на ту 'чистоту'.
… Вот о чем уже сейчас надо думать.
У Егора кружилась голова. Он устал.
— Я вижу: облетели с тебя последние розовые листики. А, Егор? Так ты с нами?
— С кем, конкретно? Тут сам черт ногу сломит в вашей конспиративной мешанине!
Зазвонил телефон. Трубку взял Мальцев. Выслушав, посмотрел на Михаила Федоровича и кивнул, со значением. Старый волк, кряхтя, встал. Встал и Мальцев, по-военному оправляясь.
— Ладно, дорогой мой. Сейчас нам предстоит очень важная 'случайная встреча'. — Пояснил старик.
— Да, да — пожелай нам: 'Не пуха!' — добавил Мальцев.
— К черту!
— Вот, вот! К нему и идём.
Глава Шестнадцатая
Берлин.
Пустое Место
Кейн Элдридж шел по коридору в сопровождении двух секьюрити. Перед входом в апартаменты его передали на окончательное обследование и сопровождение другим двум секьюрити. 'Как много охраны, — мелькнуло в голове Кейна, — а жизнь резвится без присмотра'. Его прощупали, просканировали и сопроводили за дверь. Там, за дверью стоя посреди зала и посасывая сигару, стоял его Босс. Не тот босс, что положен ему по иерархии центрального управления, а Босс настоящий — Ум и Воля. И не только для него, пусть и приближенного, но рядового работника Мировой Кухни Добра.
Увидев его, Босс дал знак охране покинуть их. И будто он только что утром виделись, подозвал Кейна к себе. Оказывается, босс созерцал картину на стене.
— Обратите внимание Кейн, как расположена картина. Не по центру стены а смещена в сторону окна и даже, кажется…. нет, верно, — и подвешена косо. Чуть — чуть…. Прекрасный дизайнер, гениальный. О художнике ничего не скажу. Это не наше дело — Художничать. Не правда ли Кейн?
— Мне не нравится эта картина.
— Мне тоже. Но она имеет определенную гамму, собственную гармонию линий. И дизайнер прекрасно её вписал. Гениально нашел место. Именно это и роднит его творчество с нашей работой. Вот только у одних работа Видеть, а у других — создавать предпосылки для Видения.
Есть такая работа: пестовать 'Святое Место' — место приложение сил. Место? где- весь пейзаж, география, ландшафт местности, с полями, холмами, перелесками, ручьями выделяет, обособливает, организует собой 'Место'. Это на просторе: 'где ветер склоняет ветла и узоры мороза плетет тишь и мгла'.
А в доме, в комнате, где весь антураж — мебель, цветы, окна, занавеси, двери — обязан говорить: 'здесь должна быть картина!' Но, то ли у хозяина денег нет, то ли купил, но не повесил, но всё равно: хозяева садятся и смотрят. И видят картину. На том, обустроенном для сей мистики месте, — и каждый раз разную. И может даже хозяева не сознают того для чего садятся, садятся именно так и смотрят, кажется бездумно, отдохновенно, именно туда, на то, 'свободное' место. 'Святое Место'…
….А вы Заигрались, Кейн. Заигрались в банальную прибыль. В 'Пустое Место'!
'Пустое Место' это место, где была картина, 'тень' картины, площадь. Где обои менее выгорели, или — какое-то невнятное затемнение. Уже в который раз все поменялось в квартире — сменились обои, мебель и хозяева. И ничто, кажется, не говорит, не ведёт, не привлекает к тому месту — как то в случае с местом 'Святым'. Но есть чувство затемнения, утраты. И не тянет в то место смотреть. Место пустое — чужое место — может и было когда-то святым, но 'святость' ушла вместе с былыми хозяевами. Либо сами они стали другими, что-то поменяли, кого-то предали…. И осиротело место, стало другим — сирым, ненужным… одним словом — 'Пустое Место'.
— Вы ошибаетесь. Я не играю в подобные игры.
— Не играете, но доигрались. Погиб Александер Йенс.
У Кейна кольнуло в груди. 'Александер, старый дурак, друг, — куда ты полез?'. Боль в груди не утихала, но Элдридж продолжал стоять ровно, лишь бледность покрыла его лицо.
— Да… но это были его игры…. Жаль.
— Перестаньте, — это были ваши общие игры. Связанные с дополнительным приработком. Большим приработком…. Но оставим это.
За остальную игру — большое спасибо. Чем вы намерены заниматься дальше?
— По плану: работать над загадками русского Маслова и накладывать их на загадки Тесла. Будем искать решения.
— Прекрасно. Там, на объекте и оставайтесь. Пока не улягутся волны. Я с вами свяжусь. А сейчас мне надо идти.
Мне хочется посмотреть в глаза нашему противнику. Одному из главных. По-крайней мере, самому инициативному из Российских руководителей. Который еще старой школы, не из новых, что умеют только громко жрать и гадить….. Мне хочется увидеть этого человека, таких мало осталось. Даже у нас. У них — последний, наверно. Так много можно понять по живым глазам, чего нет в фоторепортажах и телепоказах!
Идете, Элдридж. Пока еще ваши счета будут пополняться.
Глава Семнадцатая
Берлин.
Искушение
Они шли на встречу по строго выверенным секретарями часам. Шли в сопровождении, но оно шло позади, что создавало иллюзию их неспешной бесцельности. Они встретились в заранее обусловленном месте в полукруглом зале, рядом со столиком, на котором стояла ваза с фруктами и водой для участников конференции. И всё совершенно случайно, как и договаривались.
Встретившись, они улыбнулись, раскланялись и пожали друг другу руки. А Большой Босс, к тому же взял из вазы большое аппетитное яблоко и протянул Русскому — то ли противнику, то ли союзнику, но всегда — уважаемому врагу. Тот кивнув, поблагодарил и, взявшись за яблоко потянул. Да не тут-то было! Большой Босс крепко схватил кончиками пальцев, и не отпускал яблоко. Но русский ничуть не удивился
