сопротивлению, а просто вывернул округлый предмет из цепких пальцев и вонзил в него зубы. С хрумканьем и наслаждением.
Американец, ухмыльнувшись, спросил:
— Помнится как-то один премьер не смог перелететь Атлантику?
— Порой больно широка та Атлантика — не сил ни хватит, ни желания…
— Да, но это вызвало широкий резонанс. А сколько критики!
— Критики… что возомнили! Забыли, для чего их вообще до печати допустили. Забылись, кто их ебет и кормит.
Большой Босс прокашлялся от такой прямоты.
— Вообще всякая критика, — профессиональная, — кинокритики, литературоведы, научные оппоненты, — все они призваны для того лишь, что бы оправдать Любой Продукт любого творчества. Найти в нём смысл. Не так ли?
— М-да… Но, вот — пример. Собрались люди, весомые люди, и заслушали докладчика. Решили, что, где и почём. Доклад одобрили, а докладчика отправили на защиту диссертации, изъяв предварительно из его доклада сведения, касающиеся секретности.
А учёная братия взяла, да пошла в скрытую оппозицию. Взяла да и раскритиковала ту диссертацию, мало того — высмеяла. А соискатель молчит, возразить весомо не может — секретность! А они еще пуще изгаляться, хотя знают — не с улицы человек пришел. Вот такие они — критики.
Большой Босс продолжал свое:
— Но, согласитесь, что не всегда и не все такие. Поиски смыслов — вот задача настоящего, а значит критического ума. Мы, мир, нуждаемся в критике. Ведь часто даже великие ученые, достигнув какого-то либо результата в ходе своих — без разницы в какой сфере, — исследований, не могут сообразить, понять, помыслить — 'домыслить акт творения'. Ибо сами часто сливаются с самим процессом своего эксперимента-исследования, что просто необходимое условие самого проведения исследования.
Недопустимость стороннего наблюдателя, это ключ к эзотерическим знаниям. Их невозможно постичь, не включившись в процесс. А включившись в процесс, невозможно объяснить, что это вообще было.
Тем более его результаты — до чего Оно, это новое Изделие приложимо, и что вообще Оно значит. Творцы не способны придать результату эксперимента, исследований, итоговую форму — выразить смысл. Критик с большой буквы — способен.
Для Михаила Фёдоровича акцентация речи американца на словах: 'Оно', 'Изделие', был более чем прозрачный намёк. И он отыграл назад и на фланг.
— Вам нравится футбол? Ах, извините, у вас свой американский, очень силовой спорт, а в нем трудно предположимы некоторые ситуации из настоящего Мирового футбола.
— Мой внук играет в университете в соккер, а это и есть, кажется, ваш футбол…
— В университете… — значит, только учится….
Так вот, — помню, в игре Российской Футбольной сборной со сборной Финляндии осенью 2008 года сложилась интересная ситуация. Русская команда так быстро играла, так загнала финнов, что те просто не успевали убирать ноги, уходить с позиций или вообще что либо делать иное, кроме как — забивать в свои ворота. И, что бы они не делали, — становилось только хуже для них.
Это Мышление и Действие в одном флаконе. Сделать так, что бы Вы в любом случае оказывались в потоке дерьма лавирующего впереди корабля.
Михаил Фёдорович четко выделил слова: 'Вы', и: '…в потоке дерьма',и заглянул снизу вверх в глазки Большого Босса.
— Я бы сказал что это ситуация Роковая и доступна лишь интуиции. А она рождает порой неординарные решения. — Большой Босс ни сколько не смутился.-
Вот вы, кажется, считаете, что нашли выход из своей ситуации, из своего тупика. Передвинули точку напряжения насущных вопросов и ответов в другую страну и — умываете руки?
Может, оставим это жонглирование мячом? Есть же насущные вопросы — общие.
— На них вы знаете варианты ответов. — Буркнул михаил Фёдорович, — Война. Революция. И ваш самый насущный, самый главный вопрос ваш я знаю: 'как всё поправить, изменить — ничего не меняя'.
— Но это и ваш вопрос. И вы остались-таки Коммунистом. И для вас: 'чем хуже, тем лучше?'
Михаил Фёдорович ничего не ответил.
Может быть, вместе начнем думать? Сядем вместе, рассмотрим проблему….Японский сад камней, — очень к тому происходит. Хотя он предназначен скорее для отдыха мозга, — для действенного 'безмыслия'. Не действенное 'безмыслие' — сон. Но есть еще одна очень действенная методика поиска выхода из без выходных положений, идущей то ли от Йоги, то ли от Дзэна. Это — созерцание любой неровной поверхности- чаще камня, но не расслабленное, а упорное.
Бессмысленно упорное мышление, — мозг пытается уйти — спастись, отвлекается на насущные мыслишки, 'левые' ассоциации. Вслушивается в организм: где что кольнуло. Нет, — гоните его к процессу вглядывания в поверхность камня. У некоторых слабеньких умом мозг просто выключался — выпадал в сон. Но сильный, подкормленный хорошо мозг все-таки находил смысл! Не конечный — он невозможен для человека. Предположительно, — лишь Богу сподобно разглядеть в неровностях камня весь смысл и процесс творения, и увидеть там свое отражение.
Михаил Фёдорович ухмыльнулся:
— Такие ребята достойны восхищения. Вы предлагаете мне, и тем, кто со мной, войти в ваше сообщество 'критиков'?
— Да.
— Но тогда я не понимаю 'творцов'. Господ Демиургов, ваших и наших, так 'глубоко' загнавших смысл, или так до него и не докопавшихся — что никому без помощи Критиков этого смысла не видно.
Но в таком случае, когда явлен смысл, продут творчества уже не продукт 'Творца Лажового', а Критика, и даже не текст, который вышел в результате размышления Критика, а сам процесс мышления, приведший к конечному тексту — смыслу. — Вот истинно достойный восхищения предмет Искусства! Но его невозможно вычленить из головы Критика, так что приходится признать и ценить вместе с произведением искусства и самого критика, как хранителя ценностей и их производителя.
Хотя Демиурги наши наоборот, если и ценят такого критика, то как эксперта. Какая ты элита! Это мы, мол и сам могли бы! Хотя самим не досуг: мы всю жизнь другим — Важным — занимались! Бабло колотили. А то бы мы сами — ого-го! Да и ныне дел много. Так что ты специализированный узкофункциональный человечек постарайся, — освяти, а мы уж денежку за труды приплатим!
И, в итоге скупают всякую дрянь, бред полный, и, просто вредную, своей патологической энергией или 'энерго-вампирностью', продукцию так называемых художников, поймите, они, без Великого Критика, — ничто! Не тем деньги платите, господа! Деньги надо платить Критику!
— Да, некоторым людям нужно платить только за то, что они просто — есть. — Ни с того ни с сего вставил Большой босс, видно подумав о чем-то своём.
— Да и вообще, не пора ли менять самих Демиургов? И наших и ваших? Вот сегодня, спустя столько лет оглядываясь назад, — вся эта игра в 'Красную Угрозу', да и сам проект 'Советский Союз' кажутся огромной, непревзойденной Акцией Прикрытия. Аж голова кружится — как весь мир смогли развести: миллиарды людей…
— Да, глубокоуважаемый Михаил Федорович, всё это — кажимость. Весь мир наполнен иллюзиями и химерами. И преднамеренный обман лишь ничтожная часть в этой круговерти.
Не было никакого заговора, нет и других заговоров.
Но, парадоксально, они есть.
Заговоры становятся фактом опоследованно, как итог свершившегося, состоявшегося. Но никто, поверьте, — это лишь потуги на звание божества, — никто сознательно не мог спланировать и привести в жизнь ни один глобальный план.
Просто есть точка напряжения места, момент актуализации. И кто бы, какие бы усилия не принимал: за, против, поперек, или, — совсем в другой плоскости и на другую тему, — это усилие само вдруг изменит свой вектор, потеряет первоначальный смысл и притечет в точку напряжения — вольно или не вольно
