— Обещаешь не смеяться? — жалобно посмотрела снизу вверх Карина. Ну прямо маленький побитый щенок, уповающий на защиту и поддержку. Мне уже интересно, что там такое, если она подобные рожи корчит!
— Обещаю! — она, положив вещи на кровать, размотала полотенце и смущенно встрепала волосы, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Каштановые локоны рассыпались по плечам, красиво обрамляя бледное личико. А справа откровенно и бесстыдно светилась широкая рубиновая прядь, словно крича на весь мир о своем смысле.
Ух, мать моя женщина! Это кто ж ее надоумил?
— Ты обещал! — возмутилась она.
— И не смеюсь, — фыркнул я, закусив губу.
— Но хочешь! — аж подпрыгнула от негодования Кара. М-да, прекрасный образец женской логики.
— Хочу, — не стал отнекиваться я. — И как тебе такая идея в голову-то пришла?
— Это не я! Меня Шерон в какой-то салон привела, там ее соучастница меня втихаря выкрасила. Я даже не видела. А теперь она не признается, что это значит! Говорит, что ты знаешь… — она уставилась на меня со смесью любопытства и страха.
— Знаю, — я как можно мерзопакостней улыбнулся нормалке, — но не скажу.
— Ты специально? Да?
— Конечно.
— Но, если ты мне не скажешь, я и мучаться этим не буду. Ха-ха.
— Будешь, будешь. Только от любопытства.
— Ой, подумаешь, конспиратор. Сейчас в сети гляну. Всего-то и делов!
— Ну, ладно. Если ты так просишь… — я глубокомысленно оглядел ее шевелюру. — Это означает, что ты влюблена в меня до безумия, согласна выполнять все мои прихоти, поклоняться подобно божеству и приносить в зубах тапки и пиво.
— Что?! Это неправда!
— Можешь у Шерон спросить, если не веришь. Чистейшая правда! — интересно, от самодовольства можно лопнуть? А то я уже к этому близок.
— Нет!
— Да-а. Красный цвет — любовь. Чем ярче — тем сильнее чувство. Хотя, сама понимаешь, все выбирают самый яркий оттенок — кто захочет показать, что его любовь не самая глубокая, а так, серединка на половинку. Но у тебя, должен заметить, цвет получился особенно ярким. Неужели ты меня так сильно полюбила, но боялась признаться? Я поражен в самое сердце! — я прижал обе руки к груди и закатил глаза.
— У меня структура волос другая, придурок, и естественный цвет светлее. Так что цвет не показатель!
— Но другие-то об этом не знают! — вполне резонно заметил я, вызвав новую перекошенную гримасу. — Кроме того — диаметр… — я многозначительно поднял брови.
— А что с диаметром?
— Он большой!
— Я заметила.
— Чем больше, тем лучше.
— Серьезно? — похабно захихикала Кара
— Не в этом смысле, извращенка!
— Я ничего не говорила. А то, о чем подумал ты, лишь мера твоей собственной распущенности, — выкрутилась она. — Так что насчет диаметра?
— Показатель, аналогичный оттенку. Чем больше… тем сильнее чувство.
— Вот, значит, как! Ну Шерон, сводница непризнанная! Хм… А почему это любовь к тебе? Мало ли, к кому у меня душа тянется? — мелкая паршивка победно уставилась на меня, высокомерно задрав нос.
— Расположение с правой стороны прямо указывает на любовь к мужу, — разочаровал я ее. — Вот если с левой, тогда да — любовник.
— О! Чудненько! Мы можем заехать в супермаркет по пути? Краску куплю, нарисую слева и восстановлю историческую справедливость.
— Так хочется рискнуть здоровьем? Даже не надейся, что я спущу тебе топтание по своей репутации.
— Было бы по чему топтаться!
— Повторять не буду. Попытаешься меня унизить перед родом, пожалеешь, что на свет родилась.
— Ой, да я просто пошутила! Зачем все так серьезно воспринимать?
— Зато я не шутил, — не хватало еще к пережитому разводу, чтобы меня рогоносцем считали. Надеюсь, внушение подействовало. — С кем ты шашни крутишь, мне как-то все равно, но если это отразится на мне… Я тебя предупредил!
— Уже дрожу от страха, — Кара потрясла кистями перед моим носом и, подхватив ноут и туфли, потопала на выход. — Может, ты мне дверь откроешь? У меня руки заняты!
— Что бы ты без меня делала? — поддел я, открывая дверь.
— Спокойно жила бы!
— Ага, в тюрьме.
— Слушай, а у тебя панамки какой-нибудь в чемодане нет?
— Нет у меня панамок.
— Ну, и ладно. Пускай тебе будет стыдно!
— Что ты, дорогая… Мне даже льстит, — насмешливо хохотнул я, спускаясь вслед за Карой по лестнице.
Должен признать, что кузина у меня еще тот электровеник — детей за день ухайдокала так, что те заснули, как сидели, уже спустя полчаса. Жаль боковые кресла нельзя трансформировать полностью в кушетку, только опустить спинки градусов на сорок пять, что Кара и проделала по моей просьбе. Но малышам такие мелочи не мешали сладко посапывать и видеть сны. Из динамика лилась тихая музыка, Карина молча клацала по клавишам.
— Гадство! — прошипела нормалка, захлопывая крышку бука. — Сеть отвалилась! Значит, мы почти приехали.
— Минут десять еще.
— Ясно, — Кара оглянулась на спящих ребятишек. — Обсудим, как сосуществовать будем?
— Чего тут обсуждать? Ты будешь присматривать за детьми. Хочешь жить, значит, будешь хорошо присматривать. Я постараюсь освободить пару дней, но у меня сейчас важные переговоры, так что отпуск взять не могу.
— Эти переговоры кто-нибудь другой не может провести? Попроси начальника заменить тебя кем- то.
— Не получится. Я и есть начальник, и заменять некем.
— Э-э-э… Ты управляющий?
— Мы с Брэдом владельцы фирмы.
— О! А я почему об этом ничего не знала?
— Ты у меня спрашиваешь?
— А чем вы занимаетесь?
— Экспериментами, — нехотя процедил я.
— Какими?
— Уф-ф… Выращивание гаров в искусственной среде.
— Гары? Что-то знакомое… — Карина задумчиво побарабанила ногтями по зубам.
— Препарат, усиливающий действие лекарственных препаратов и иммунитет.
— Точно! На них же все толстосумы престарелые сидят. А еще мажоры-наркоманы, чтоб мозги не поплыли!
