О, как я знаю это торжество: ты - первая строка в стихотвореньи, прости, я плохо написал его из тех мостов, как выгнутые ветви,из мокрых отражений на асфальте и глаз твоих... Ведь часто мы нестроги в стихах, когда такая малость вдруг остановит нас: вот на стекле дождем прибита бабочка, вот свиристель запел — знакомые мотивы, все для тебя, ты - первая строка.
41.
Через поле - напрямик, в липкий запах медуницы окунувшись - мимо, мимо, до излучины реки. А тропинка с полпути поворачивает влево –мы одни, и только небо передразнивает птиц. И на этой тишине все признания настоены, все замешаны по-своему в этой летней толкотне, все придуманы не зря –нежный, любящий, любимый, новобранец, Керубино, сон в исходе сентября.
42.
Какая глупая печаль над этим городом в залысинах, печать последней вздорной милости, что вынести - не по плечам.Как много здесь моих начал, когда за точностью пейзажною откроются такие важности, которых и не замечал. Когда на очереди снег, а прожитое за ночь - выметено, я узнавал такие истины, а впрочем, дело не во мне.
43.
Клянусь ежедневной свечой на окне: надежда не спит, в нашем доме последней надежда не спит, и до темной передней ложится веснушчатый сполох теней. Клянусь, и когда не по нашей вине мы вдруг замираем под чет или нечет, нас где-то находят старинные свечи и с нами беседуют наедине.
44.
В.В.Я понимаю осень с полуслова, как щедрость одиноких стариков, как запахи чулана из оврага, как крик отбившейся от стаи птицы, как музыку. У каждого своя мелодия, и целыми неделями не умолкает этот разнобой поваленных заборов, мятых листьев, дождей, высокого крыльца, рекии мелколесья над крутым обрывом. А то, что осень держит взаперти, и то, что звезды слышат в вышине
