обстоятельством, он вежливо завершил встречу и поспешил к себе.
«Как такое могло получиться? Я точно, абсолютно точно видел козлиную голову и
звезду,» — думал про себя Эдвард, стараясь найти все-таки зерно истины.
Затем он еще раз взял печать и, открыв крышку, посмотрел на оттиск, чтобы еще
раз убедиться, что именно там изображено. Естественно, на ней он увидел символ
издательства, который даже отдаленно не был похож ни на голову козла, ни на
звезду.
«Неужели я схожу с ума? — он снова задался вопросом. — Пожалуй, мне и
впрямь пора к психотерапевту».
Окончательно запутавшись в своих мыслях, Эдвард раздраженно отложил штамп
и решил позвонить своей жене, чтобы справиться о ее здоровье. Но, к сожалению, она сообщила ему, что простуда лишь прогрессирует.
«Все не слава Богу!» — подумал Эдд и окончательно пал духом, чувствуя, как
плохое начинает давить со всех сторон.
Вдруг он снова, как тогда в машине, почувствовал чье-то присутствие, словно кто-
то внимательно за ним наблюдал. Эдвард наморщил лоб и осмотрелся по
сторонам. Никого не было.
И тут ему в голову внезапно пришла мысль о рукописи. Он же специально взял ее
с собой, чтобы продолжить чтение в свободное время, но напрочь о ней забыл. И
теперь рукопись словно напомнила ему о себе, притягивая к себе его взгляд. Он
достал книгу из портфеля и стал внимательно разглядывать обложку, будто желая
увидеть сущность повествования. Хоть это и невозможно, но книга казалась ему
живой, способной думать и действовать. Затем он медленно открыл ее где-то в
середине и перелистал в то место, где остановился. С виду это была обычная
рукопись, но, увидев плавные буквенные завитки, Эдвард почувствовал, как что-то
стало туманить ему голову, и он снова погрузился в мир старинного замка.
***
Но и здесь, спустившись по лесенке, они вновь уткнулись в тупик, хотя на этот раз
преграда была уже деревянная, вернее сказать, это была толстая дубовая дверь с
круглой чугунной ручкой в виде кольца. После некоторых совместных усилий
открыть ее, дверь не поддалась, и тогда Уинстону вновь пришлось прибегнуть к
кувалде. А в это время ребята с опаской то и дело поглядывали назад, готовясь в
любую минуту увидеть вползающую тьму. Но с деревом все обстояло намного
проще. Из-за высокой влажности и сочившейся из стен воды дверь внутри
полностью размякла и превратилась практически в губку, от которой жутко воняло
сыростью.
Преодолев и это препятствие, на сей раз все оказались в каком-то помещении, заполненном миазмами. Катрин скорчила гримасу отвращения и как можно
сильнее зажала нос. Завидев на ближайшей стене факелы, ребята тут же
вытащили их и зажгли от огня, который был в руках у Уинстона, а затем медленно
и осторожно стали обследовать каждый уголок. На мрачном каменном полу
валялись полусгнившие бочки, доски и ящики; слева вдоль всей стены также
располагались бочки, наставленные друг на друга и, как оказалось, заполненные
вином. Справа были какие-то механизмы, похожие на старинный насос, цепи и
веревки. Но, не найдя здесь ничего интересного, путники направились к центру
погреба, где находился мрачный каменный колодец, заросший мхом и плесенью и
являвшийся источником неприятного запаха. По мере приближения к нему всем
становилось жутковато, им казалось, что среди этого мрака и тишины, нарушаемой только монотонным капаньем воды, кто-то есть, и этот кто-то очень
внимательно наблюдает за ними, поджидая подходящий момент для нападения.
