Перед тем как отправиться в Москву, Макаенок побывал у Машерова и попутно, между прочим, выбил кое-что для «Немана». Ну, во-первых, две штатные единицы: зав. редакцией и фотокорреспондента. Затем — две с половиной
тысячи на рецензирование рукописей. И, наконец, тысячу двести на командировки.
«Неман» стал популярнее, и работать стало труднее. Каждому хочется напечататься в нем! Сегодня предстоит трудный разговор с Александром Адамовичем и Янкой Брылем. Они «толкают» свою «вёску». Мы берем, но только шесть листов: по два в трех номерах. Им это кажется мало. А мы больше дать не можем, потому что материал-то однообразный, да и известный. Он уже вряд ли привлечет читателя.
2 февраля 1974 г.
Полмесяца не брался за дневник. Все некогда было. За это время много воды утекло.
Прочитал повесть Виктора Козько «Здравствуй и прощай». Есть отличные места, особенно там, где он описывает тайгу. Но в общем, когда читаешь, не покидает чувство зажатости. Будто весь мир клином сошелся на крохотном
пятачке и дальше ходу нет.
Аленка закончила пьесу «Под созвездием Гончих Псов». По-моему, это шаг вперед — для нее, для автора, разумеется... И главное, вполне, вполне цензурно, чего не скажешь о «Кругах» и «Художнике». Посмотрим, как примут эту пьесу и здесь, и там...
Макаенок вернулся из Москвы окрыленный. Он все больше проникается мыслью, что наступает время для сатиры и сатириков. Для серьезной сатиры. Что ж, поживем — увидим.
Мой Эдик Свистун выходит в люди. На первых порах он вызывает даже не улыбки, на что я рассчитывал, а скорее удивление и не доумение. Что это, мол, за чудище?! Во всяком случае, такой прием ему оказали в «Вечернем Минске». Сначала попросили, хотели дать в нескольких номерах, а потом вдруг вежливо отказались. Бормотали что-то насчет объема... Но было ясно, что дело не в объеме, просто- напросто Эдик оказался слишком экстравагантным для такой серьезной, добропорядочной газеты, какой является «Вечерний Минск».
10 февраля 1974 г.
Читаю седьмой том Достоевского. Отрывки, наброски, незаконченные фразы, — словом, черновая работа мысли. Но — какой мысли! При чтении возникает почти физическое ощущение, как Достоевский ходил сутулясь или часами просиживал за столом, над чистыми листами бумаги, обдумывая идеи, образы, характеры и, наконец, конструкцию романа в целом. Это, наверное, самая мучительная и увлекательная часть работы.
15 февраля 1974 г.
А «Вечерний Минск» я напрасно хаял. Эдик Свистун понравился, и редакция хочет дать его в нескольких номерах. Правда, в отрывках.
* * *
Вчера была редколлегия. Я докладывал об итогах прошлого года и планах на этот год. Итоги выразились в цифрах достаточно внушительных: начинали мы год тиражом 60 000 экз., а кончаем тиражом без малого 69 000 экз. Доход
планировался 59 000 руб., а фактически составил 73 628 руб. Ну, и планы ничего, дай бог силы выполнить их! Главное — есть проза! Есть, есть! И Виктор Козько, и Аркадий Савеличев, и Эрнест Ялугин — все это серьезно.
16 февраля 1974 г.
Солженицын лишен советского гражданства и выдворен из страны. Говорят, в ФРГ. Из-за скудости нашей информации (всего десять строчек петита) случай с Солженицыным вызывает уйму кривотолков. В интеллигентских кругах брожение, пусть тихое, словесное, но брожение: мол, мы не можем судить, дайте нам почитать этот самый «Архипелаг ГУЛАГ».
13 февраля, до того, как передали сообщение, Макаенку позвонил Матуковский, собкор «Известий»:
— Слушай радио, — говорит, будут передавать сообщение, и ты должен знать, в чем его суть.
— Что за сообщение?
— Оно касается Солженицына.
— А почему я должен знать суть?
— Твоя подпись стоит под одним заявлением... Там много подписей, но в том числе и твоя...
На другой день, перед тем как начать заседание редколлегии, мы с Макаенком сидели у меня в кабинете и толковали о всякой всячине. Когда разговор коснулся Солженицына, я открыл стол и вынул рассказы этого автора, присланные когда-то в «Неман» на предмет опубликования.
— Порвать?
— Нет, зачем же! Пусть лежат! — возразил Макаенок.
А вчера зашел ко мне Олег Фомченко из «Вечернего Минска» и сказал, что нет-нет да и раздаются звонки в редакцию. Некие «доброхоты» выражают свое возмущение. Звонят, разумеется, из автоматов.
— Почему? На каком основании? — И все в этом роде.
Между прочим, Олег Фомченко заходил лишь затем, чтобы сообщить «пренеприятное известие»: редактор «Вечернего Минска» Язылец зарезал-таки Эдика Свистуна. Испугался и зарезал. Бедный Эдик!
16 февраля 1974 г.
Вчера в редакцию пожаловал консул Польской Народной Республики Роман Вацлавский, человек лет под
