никого в этом более. А между тем, то ли предполагалось Тебе? Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков для их счастья; эти силы: чудо, тайна и авторитет. Ты отверг и то, и другое, и третье, и Сам подал пример тому' [112].
Диалектика критики Христа Великим инквизитором соблазнительно неопровержима. Во имя человека инквизитор восстает против Богочеловека. Это главный мотив неприятия Христа. Любовь к человеку заставляет инквизитора отвергнуть Богочеловека. Он стоит на стороне Искусителя и восстает против Искушаемого. Первый совет Искусителя, предложенный Христу — претворить камни в хлебы, то есть вначале решить экономический вопрос, а потом начать исповедовать Евангелие — Христос решительно отвергает, подчеркивая, что человек жив не только хлебом единым, но и всяким словом, исходящим из уст Божиих.
Кто же прав: Христос или Искуситель? Искуситель, отвечает Великий инквизитор, ибо он предлагает человеку, этому слабому и мятежному созданию, то, что отвечает потребностям его естества. А Христос — Он слишком идеализирует человека. Он не хочет, чтобы послушание и любовь людей к Нему были куплены хлебами, но предоставляет им свободу, чтобы они сами сделали выбор в отношении вечных ценностей, которые Он им предлагает. Первым советом Искуситель как бы говорит Христу: 'Ты хочешь идти в мир и идешь с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они, в простоте своей и в прирожденном бесчинстве своем, не могут осмыслить, которого боятся они и страшатся, ибо ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы! А видишь ли сии камни в этой нагой и раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы, и за Тобой побежит человечество, как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что Ты отымешь руку Свою и прекратятся им хлебы Твои. Но Ты не захотел лишить человека свободы и отверг предложение, ибо какая же свобода, рассудил Ты, если послушание куплено хлебами? Ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но, знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного и восстанет на Тебя дух земли и сразится с Тобою и победит Тебя, и все пойдут за ним, восклицая: 'Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!' [113]
Инквизитор сужает рамки человеческого естества, а тем самым и подробности его природы. Человек, чья суть тяготеет к телу, мучается свободой совести, которую ему Творец вложил в душу. Все мучения человека происходят от свободы, ибо человек не может с ней совладать в этом загадочном и проклятом мире. Не лучше ли свести человека к телу и все его потребности — к потребностям телесным? Тогда насколько было бы проще быть человеком! Если парализовать совесть в человеке и свободу его выбора, тогда для него не будет существовать ни добро, ни зло, ни грех, ни преступление. Такому человеку легко быть человеком в этом трагическом мире.
Охваченный этим мучительным рассуждением инквизитор говорит Христу: 'Знаешь ли Ты, что пройдут века и все человечество провозгласит устами своей мудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, есть только голодные. 'Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!' — вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против Тебя и которым разрушится храм Твой. На месте Твоего воздвигнется новое здание, воздвигнется вновь страшная Вавилонская башня, хотя и эта не достроится, как и прежняя, но все же Ты бы мог избежать этой новой башни и на тысячу лет сократить страдания людей, — ибо к нам же ведь придут они, промучившись тысячу лет со своей башней! Они отыщут нас тогда опять под землей, в катакомбах скрывающихся (ибо мы будем вновь гонимы и мучимы), найдут нас и возопиют нам: 'Накормите нас, ибо те, которые обещали нам огонь с небеси, его не дали'. И тогда уже мы и достроим их башню, ибо достроит тот, кто накормит, а накормим лишь мы — во имя Твое, и солжем, что во имя Твое. О, никогда, никогда без нас они не накормят себя! Никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными. Но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: 'Лучше поработите нас, но накормите нас'. Поймут наконец сами, что свобода и хлеб земной вдоволь для всякого вместе немыслимы, ибо никогда, никогда не смеют они разделиться между собой! Убедятся тоже, что не могут быть никогда и свободными, потому что малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики' [114].
Свобода — самый загадочный и самый страшный дар Творца человеку. Пользоваться свободой совести и не злоупотреблять ею — это самое проклятое мучение в жизни человека на земле. Христос же свободу ставит превыше всего, ибо свобода делает человека человеком. Поэтому во имя свободы Он отвергает первое предложение Искусителя. Между тем, по мнению Великого инквизитора, в этом предложении заключена великая тайна сего мира. Если бы Христос согласился принять 'хлебы', Он бы тем самым снял всеобщую, вековечную тоску, муку человека, как отдельного существа, так и всего человечества в целом, этот груз неизвестности — кому поклониться? 'Ибо нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться' [115].
Во имя свободы и хлеба небесного Христос отверг единственное надежное средство, с помощью которого Он мог бы покорить всех людей. Средство это — хлеб земной. С печалью инквизитор укоряет Христа за это: 'Ты отверг единственное и абсолютное знамя, которое предлагалось Тебе, чтобы заставить всех преклониться пред Тобою бесспорно, — знамя хлеба земного, и отверг во имя свободы и хлеба небесного. Взгляни же, что сделал Ты далее. И все опять во имя свободы! Говорю Тебе, что нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается. Но овладевает свободой людей лишь тот, кто успокоит их совесть. С хлебом Тебе давалось бесспорное знамя: дашь хлеб, и человек преклонится, ибо ничего нет бесспорнее хлеба, но если в то же время кто-нибудь овладеет его совестью помимо Тебя, — о, тогда он даже бросит хлеб Твой и пойдет за тем, который обольстит его совесть. В этом Ты был прав. Ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. Без твердого представления себе, для чего ему жить, человек не согласится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле. Хотя бы кругом его все были хлебы. Это так, но что же вышло: вместо того чтобы овладеть свободой людей, Ты увеличил им ее еще больше! Или Ты забыл, что спокойствие и даже смерть человеку дороже выбора в познании добра и зла?
Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода совести, но нет ничего и мучительнее. И вот, вместо твердых основ для успокоения совести человеческой раз и навсегда — Ты взял все, что есть необычайного, гадательного и неопределенного, взял все, что было не по силам людей, а потому поступил как бы и не любя их вовсе, — и это кто же: Тот, Который пришел отдать за них жизнь Свою! Вместо того, чтоб овладеть людской свободой, Ты умножил ее и обременил ее мучениями душевное царство человека вовеки. Ты возжелал свободной любви человека, чтобы свободно пошел он за Тобою, прельщенный и плененный Тобою. Вместо твердого древнего закона, свободным сердцем должен был человек решать впредь сам, что добро и что зло, имея лишь в руководстве Твой образ пред собою, — но неужели Ты не подумал, что он отвергнет же наконец и оспорит даже и Твой образ и Твою правду, если его угнетут таким страшным бременем, как свобода выбора? Они воскликнут наконец, что правда не в Тебе, ибо невозможно было оставить их в смятении и мучении больше, чем сделал Ты, оставив им столько забот и неразрешимых задач' [116]
Бунт инквизитора против Христа, по существу — бунт против Творца, Который создал такого человека и такой мир. Зачем человек создан таким, с такими качествами и недостатками? Для чего человеку дана свобода, если он со всех сторон находится в плену обязательных естественных законов, которые по- людоедски управляют этим миром, худшим из всех возможных миров? В свободе, с которой человек рождается, сокрыта главная причина всех его невзгод и мучений.
Критика инквизитором человека, того, как он устроен, во многом схожа с учением современной позитивистской науки о человеке. По этому учению человек является неизбежным продуктом всех творческих сил, действующих в этом мире по законам некоей неотвратимой необходимости. Свобода человека — это иллюзия или обман, или же необъяснимое исключение из правила, которое в царстве необходимости имеет особое значение. По логике позитивистской науки свобода невозможна в мире необходимости. Наличие свободы в царстве всеобщей необходимости представляет неразрешимую проблему для научной позитивистской мысли. Для науки легче иметь дело с человеком, который не обладает свободой. Человек без свободы несравненно проще, примитивнее и более понятное существо, нежели человек со свободой. В этом упрощении человека они дошли в конце концов до механического человека — робота. Необходимость властвует над всем механизмом мира, человек — лишь часть этого
