кем не спорь, но всякому уступай, и себя считай хуже всех. Всякому только и говори: благослови и прости'.
Больше же всего о. Марк учил смирению, терпению, самоукорению, вниманию. 'Мы должны смиряться пред другим, говорил он, и считать себя худшими его, какие бы недостатки ни видели в его жизни. Мы должны навсегда мысль свою утверждать в том, чтоб представлять себя худшими всех'.
Однажды один инок, принеся ему пищу, увидел его сидящим в глубокой задумчивости, с лицом, обращенным на восток. Долго не смел он прервать размышления старца. Наконец, спросил: 'Что ты, отче, так задумался?' — Старец отвечал ему: 'Я размышляю об изгнании Адама из рая, когда он плакал и вопиял ко Господу: 'Милостиве, помилуй мя, падшего!'
Господь послал верному рабу Своему благодатные дары: прозорливости и исцеления недугов.
Как-то летом пришли к старцу два странника, попросить его молитв и принять благословение. Старец встретил их и дал им приложиться ко кресту; потом он оторвал от полы своей ветхой рясы лоскут и дал одному из них, говоря, чтоб тот обмахнул им голову и разогнал комаров. Тот сделал это и, выйдя из келлии старца, рассказал своему спутнику, что, когда шел к о. Марку, его тяготили хульные и злые помыслы. Но, только он обмахнул голову лоскутом, эти помыслы рассеялись как комары, и он почувствовал какую-то легкость и спокойствие на сердце.
От долгого стояния и трудного хождения ноги старца чрезвычайно распухли: он не мог ходить. Братия советовала ему позвать врача, но старец отказался от человеческой помощи, возлагая всю надежду на Бога. Он взял в храме из лампады, горящей пред иконою Богоматери 'Живоносный Источник', елея, помазал им ноги и вскоре получил облегчение.
Один из братии, живший отшельником в лесу и думая, что пост есть удобнейший путь спасения, без благословения духовного отца назначил себе строжайший пост. Начав это дело без рассуждения, он ослаб так, что дело могло кончиться плохо. От долговременного поста силы его истощились, и он еле мог держаться на ногах. Марк узнал об этом и пошел навестить неблагоразумного постника. Он с собою принес кусок хлеба и, подняв правою рукою свой посох, а левою подавая хлеб, говорил ему: 'Ешь!' Брат, устрашенный угрозою, съел принесенный хлеб и получил прежние силы. А. о. Марк этим показал, что пост спасителен только тогда, когда бывает с рассуждением.
В 17 верстах от Сарова, в селе Круглые Паны, был помещик, женатый на лютеранке. О. Марк знал еще предков его и любил семейство за благочестие. Он часто к ним хаживал, и для него в их саду была выстроена уединенная келлия. Он часто убеждал лютеранку принять православную веру. Его уговоры произвели на нее сильное впечатление, и она соглашалась присоединиться к православной Церкви, если б Бог показал ей какое-нибудь знамение в удостоверение того, что Греко-Российская Церковь есть Церковь истинная. На это о. Марк сказал ей: 'Я помолюсь об этом с твоим супругом, и надеюсь, что Господь для спасения души твоей дарует знамение'. Вскоре она увидела такой сон. Она находилась на берегу быстрой и широкой реки. На той стороне, где она стояла, не росло ничего, была лишь одна сухая земля. У берега стояла лодка без людей; по другую сторону реки расстилался сад, и оттуда неслось благоухание, Над садом в воздухе был виден ангел, державший в руках святую Чашу. В саду ходил и о. Марк. В восхищении от красот сада, она всем сердцем захотела перенестись на ту сторону реки в прекрасный сад и начала просить о. Марка, чтоб он помог ей переехать в лодке. О. Марк сказал ей: 'Если ты присоединишься к православной восточной Греко-Российской Церкви, то можешь безопасно перейти эту быструю реку и без лодки'. И, указывая правою рукою на ангела, сказал: 'Вот, тогда этот ангел и причастит тебя св. Тайн'. Когда она согласилась на это предложение, старец велел ей оградить себя крестным знамением, и она пошла с берега по реке. Но, дойдя до половины реки, испугалась ее быстроты и со страха проснулась. Она сейчас же рассказала этот сон своему супругу, и, так как они оба сочли его за указание Божие: она решилась перейти в православие.
Незадолго до кончины о. Марк был утешен таинственным видением небесных радостей, уготованных праведным. Это видение утешило его от тех искушений, которые наводил на него враг спасения, внушавший ему, что 'несть спасения ему в Бозе его'.
В конце октября 1817 года о. Марк сделался болен в своей пустыне и весь ослаб так, что ходить сам собою не мог; его перевели в отведенную ему в монастыре келлию. Здесь он простился со всею братиею, прося их молитв. Чувствуя кончину, он позвал духовника, исповедывался и приобщился св. Тайн, Тела и Крови Христовой, и, по совершении над ним таинства Елеосвящения, тихо почил между раннею и позднею литургиею. Это было в воскресенье, 4 ноября 1817 года.
И по кончине своей праведный старец не переставал давать спасительные советы и благодатную помощь своим верным ученикам, являясь им с такою помощью в видениях.
Благоговение Саровской братии к памяти подвижника Марка было так велико, что на местах, ознаменованных особыми проявлениями его подвигов и дарований, были воздвигнуты деревянные кресты. Один был воздвигнут на горе в лесу, другой в лесу на берегу речки Саровки, неподалеку от келлии старца. Чтившие его иноки приходили сюда на поклонение утром, в полдень и вечером и пели церковные песни.
Один инок, искушаемый чрез врага тяжкими помыслами, которые лишали его душевного покоя, неопустительно приходил сюда каждое утро и каждый вечер и со слезами в молитве говорил: 'Суди, Господи, обидящие мя, побори борющие мя: приими оружие и щит и восстани в помощь мою!' Однажды, когда он произнес эту молитву, его сердце вдруг озарил божественный свет, разогнал тягостные помыслы и разлил в душе невыразимую радость.
И нельзя ли думать, что тот, кто так уничижал себя на земле, теперь сияет незаходимою славою и кто избрал такой тяжкий путь на земле, теперь на небе утешен вечным покоем избранников Божиих?
ПЕЛАГИЯ ИВАНОВНА, ЮРОДИВАЯ ДИВЕЕВСКАЯ
Как чрезвычайна и удивительна была жизнь великого старца Серафима, так же необычайна жизнь и его послушницы, Христа ради юродивой Серафимо-Дивеевского монастыря, Пелагии Ивановны.
Эта избранница, мощная духом, сильная телом, отреклась от удобств всех и радостей мира, от требований житейских, от родства, наконец, от образа и подобия человеческого. Она перенесла насмешки, брань и истязания с кротостью и духовною радостью. Она бесстрашно обличала сильных мира в их неправых делах, как гром с неба, как сверкающая молния; и ласково как солнце грела смиренных и несчастных. Она знала сокровенные тайны людей, предсказывала будущее, исцеляла больных и, ни разу не ослабев на своем тяжком пути, до конца пронесла свой крест.
Пелагия Ивановна родилась в октябре 1809 года в городе Арзамасе Нижегородской губернии в семье зажиточного купца Ивана Ивановича Сурина, имевшего свой кожевенный завод. Сурин был человек умный, тихий, набожный. Умер он рано и мать Пелагии, оставшись с дочерью и двумя сыновьями, вышла замуж второй раз. Дети от первого брака не полюбили вотчима, Королсва, человека строгого, сурового. Жизнь девочки была не радостна.
К тому же еще в детстве с нею случилось что-то странное. Она точно заболела и, пролежав целые сутки в постели, встала не похожею на самую себя. Из исключительно умного ребенка она превратилась в какую-то дурочку, причем глупость эта была напускная. Несмотря на то, что следовало оставить Пелагию одинокою, не принуждая ее к браку, мать ее смотрела на вещи иначе.
Пелагия выросла высокою, стройною, крепкою и красивою, и мать надеялась, что при ее красоте сыщутся женихи, не смотря на ее странности. Минуло ей 16 лет — и мать поспешила ее пристроить.
Пришел смотреть невесту Арзамасский мещанин Сергей Васильевич Серебреников, молодой человек, не имевший собственного дела и служивший приказчиком у купца. По обычаю сели за чай и вывели невесту, наряженную в дорогое платье.
Пелания Ивановна, чтоб расстроить свадьбу, стала дурить — поливать чаем цветы на своем платье… Когда мать, смущенная этим, начала делать ей знаки, она отвечала: 'Что вы, маменька: или вам больно
