братии.
После десятилетней жизни на Коневце, когда старец Адриан перешел в Московский Симонов монастырь, для пребывания там в особых трудах схимничества: тогда о. Василиск с о. Зосимою перешли в Сибирь, и здесь в Тобольской епархии уединились в одном месте, отстоявшем в 40 верстах от деревни. Здесь устроили они себе землянку. Один крестьянин обещал весною вывести их. У них не хватало муки на хлеб, и приходилось примешивать кору ильмового дерева.
Но чудное настроение испытывали подвижники, отрезанные от мира, лишенные даже необходимой пищи. Между тем, как там, в миру, люди старались, трудились, изобретали разные хитрости, днем и ночью не давая себе покоя для приращения своего богатства, — как далека от этих земных забот была жизнь подвижников! Кругом дремучий лес, из которого чистый взор устремляется к небу и что-то манит скорей переселиться туда, в блаженную вышину. Голоса птиц возбуждают душу славить Бога, и вокруг каждая былинка проповедует Его мудрость…
Когда стали разливаться реки, пустынники, видя, что крестьянин, обещавшийся приехать за ними, не является, решились одни искать населенных мест. После неимоверных трудов, несколько раз подвергшись смертной опасности, они, наконец, достигли людского жилья. Божья рука не раз спасала их на краю гибели. Так, о. Зосима, переходя вслед за о. Василиском по льду на лыжах реку, погрузился по грудь в воду, и, так как ноги были крепко всунуты в путы лыж, то ему предстояло утонуть. В таком положении он с товарищем своим воззвал: 'Теперь Тебе, Владычице Пресвятая Богородице, помогать!' — и против всякого ожидания был спасен. После всего пережитого, о. Василиск два месяца был как расслабленный: не мог ни есть, как всегда, ни пить, ни ходить, ничего делать.
Отдохнув, иноки выбрали себе место, где прожили 24 года. Это место находилось в 50 верстах от города Кузнецка, было окружено лесом и длинными озерами, у которых и находились две келлии. Озера кишели рыбой, земля была обильна ягодными кустами. Ночью подвижники, не сходясь вместе, тем не менее будили друг друга на молитву. В воскресенье они сходились и проводили день в чтении св. книг и духовных беседах. Образ жизни был самый суровый по-прежнему. В день св. Пасхи у отшельников не было бы чем разговеться, если б один добрый крестьянин, сочувствуя им и лишая себя покоя, не приносил бы им за 40 верст в самую ночь праздника коровьего масла, яиц, молочного и сдобного печения. По окончании утрени он, не евши, удалялся обратно.
Спустя несколько лет, попросился к пустынникам жить с ними старый мещанин, ожедневно напивавшийся до бесчувствия, обещая, если они примут его, не прикасаться к вину. В виду такого его обещания, они рассудили, что, если не примут его, а он умрет от пьянства, то на них взыщется эта несчастная душа. Они приняли его, и Господь укрепил его так, что он стал вести жизнь безупречную и не думал о вине. Кроме того, к ним присоединился один старик-купец, еще в миру ведший очень строгую жизнь.
В город Кузнецке благочестивая вдова-мещанка объяснила о. Зосиме, как трудно жить в их местности женщинам с духовными стремлениями: монастырей не было, а в Россию ехать далеко. Она просила о. Зосиму быть ее руководителем. О. Зосима рассказал о такой просьбе своему сподвижнику. По совету о. Василиска, эта вдова переселилась в ближнюю деревню, стоящую при реке Томи; к ней присоединились еще другие девицы. Окрестные жители выстроили им дом, затем обнесли место оградою. Тогда и старец Василиск стал посещать их, наставляя их иноческой жизни. Посылал к ним и о. Зосиму.
Между тем, гораздо бы удобнее казалось, чтоб эти ищущие спасения женщины имели пристанищем какой-нибудь монастырь. Чрез о. Зосиму они подали прошение Тобольскому Архиепископу. Он соглашался в своей епархии предоставить им Туринский заштатный опустелый монастырь. По этому делу о. Зосима ездил в Петербург, и Св. Синод согласился на то, чтоб эта обитель из мужской была обращена в женскую.
Такое распоряжение отчасти имело основанием и уважение, которым и в Петербурге пользовался о. Василиск, так как и туда достиг слух о праведной жизни старца. Многие лица также ради старца оказали вещественную помощь вновь возникавшей обители.
Когда о. Зосиме для устроенной обители надлежало переселиться в Туринск, о. Василиск последовал за ним. Тяжело было ему расставаться с возлюбленной пустыней. Но он знал веру и любовь к себе о. Зосимы, и как трудно предстоящее ему дело и как нужна ему будет и добрая поддержка и совет. Кроме того, о. Зосима убеждал его не лишать начальных сестер своего руководства ими. Миряне выстроили старцу келлию в 7 верстах от монастыря. Там он жил уединенно, а сестры посещали его. Две последние зимы своей жизни он по дряхлости переселялся в монастырь.
О. Зосиме не пришлось пробыть при старце до его конца. В обители, благодаря вмешательству нескольких лиц, вышли большие несогласия, и о. Зосима покинул начатое им дело. В это тяжкое время до самой разлуки старец Василиск поддерживал своего верного ученика и сподвижника.
По отъезде о. Зосимы старца взяли в монастырь. Он скончался, наперед предсказав свою кончину. К погребению его приехал о. Зосима. Весь город провожал старца до его последнего жилища. Старец почил в возрасте свыше 80 лет, 1824 года, 29 декабря, в 5 часов утра, в Туринске, и погребен близ соборного алтаря на северной стороне в Святониколаевском девичьем монастыре.
Можно предположить, что старцу было пред самою смертью видение. Когда он совсем изнемогал, служивший ему крестьянин крестил его же рукою. Крестя его, тот человек видел, что грудь старца подымается и трепещет необычайно сильно, а сердце бьется и мечется во все стороны. До последнего вздоха старец творил устную и сердечную молитву, и со словами: 'Господи Иисусе Христе, Сыне Божий' испустил дух, словно уснул.
Будучи в живых, старец, по смирению, никогда не позволял изображать себя красками. Зато с него сняли портрет лежащим во гробе. Часто себя и прочих старец Василиск подкреплял такими словами: 'Бог премудр, всемогущ, богат и милостив. Поэтому, что Он ни делает — уже не ошибется, но хорошо сделает. Он всемогущ, а потому уже ничто воле Его противостать не может. Он многомилостив, а потому помилует и меня, грешного. Богатства у Него много, а потому даст и мне'.
Никогда не произнес он самохвальных слов. Никогда не надеялся получить помилования от своих дел. Но всегда надеялся быть помилованным по единой милости Божией. Когда его благодарили люди за помощь, за наставления, он отвечал: 'Дай Боже, чтоб мною пользовались, ибо Господу Богу слава и хвала, если Он чрез меня помогает другим: Он, а не я; ибо я знаю, что я многогрешен и ничего доброго от себя не имею'.
ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ МИЧУРИН
Жизнь юного подвижника Петра Алексеевича Мичурина представляет собою удивительный пример. В короткое время он достиг высочайших духовных даров, и нельзя без трепета вспоминать ту безграничную любовь к Богу, которая распаляла душу юного пустынножителя. Его душа быстро созрела, и невыразимо прекрасны были короткие дни его земной жизни, озаренные сплошь сиянием иной, так рано занявшейся для него денницы.
Вечная память этой чистой светлой жизни, вечная память его глубокой ревности по Боге!.. Есть люди, которые приносят пользу не тем, что они сделали, а тем только, что они существовали. Таков был и этот Божий человек… Воспоминание о нем для нас, обуреваемых суетою мира — точно отголосок райских напевов, раздавшийся среди утомительного и нестройного мирского гомона, среди безумных нестроений и криков мирской, забывшей о Боге, жизни.
Петр Васильевич Мичурин родился в Сибири в Томской губернии в округе г. Кузнецы, Сарчумыского форпоста, в благочестивой дворянской семье. Воспитанный дома, он поступил в военную службу, но недолго оставался в ней. Его сердце принадлежало одному Христу. Для Него он оставил все — родных, отца, мать, братьев, сестер, все красоты и прелести мира и стал пустынником.
Еще находясь в военной службе, в намерении уйти из мира, Петр отказался от мясной пищи и довольствовался постом. Целые дни, приучая себя к воздержанию, он проводил без пищи. Когда же готовился к причащению Святых Христовых Тайн, тогда не вкушал он ничего пять дней. Всегдашним духовным оружием его была молитва Иисусова 'Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного'. Он читал священные книги с великим вниманием и верою. Характер у него был мягкий,
