протяжении долгой истории быть предвестниками будущего, объединяет совершенство веры, чистота сердца, полная преданность воли Божией.
Поскольку будущее есть продолжение настоящего, то у человека есть возможность с помощью естественных способностей строить определенный образ некоторых грядущих событий. Блаженный Августин пишет: «Каким же образом происходит это таинственное предчувствие будущего? Увидеть можно ведь только то, что есть, а то, что есть, это уже не будущее, а настоящее. И когда о будущем говорят, что его ”видят», то видят не его — будущего еще нет, — а, вероятно, его причины или признаки, которые уже налицо. Не будущее, следовательно, а настоящее предстает видящим, и по нему предсказывается будущее, представляющееся душе… Пусть пояснением послужит мне один пример, а их множество. Я вижу зарю и уже заранее объявляю, что взойдет солнце. То, что я вижу, это настоящее; то, о чем я объявляю, это будущее; в будущем не солнце — оно уже есть, — а восход его, которого еще нет» (Августин. Исповедь. М., 2003. С. 221). Эту же мысль поэтически выразил У. Шекспир устами графа Уорика:
Есть в жизни всех людей порядок некий, Что прошлых дней природу раскрывает. Поняв его, предсказывать возможно С известной точностью грядущий ход Событий, что еще не родились, Но в недрах настоящего таятся, Как семена, зародыши вещей. Их высидит и вырастит их время. (У. Шекспир. Генрих IV. Акт III. Сцена 1) Такое знание будущего всегда фрагментарно и вероятностно, ибо развитие (как отдельного человека, так и исторических сообществ) всегда многовариантно. Выражение «поэтическое пророчество» не больше, чем речевой стереотип. Природа поэтического дарования не дает каких-то особых возможностей опережать настоящее. Исследование приводимых примеров поэтических пророчеств не оставляет сомнений в том, что основой их является не откровение о будущем, а художественное переживание прошлого или настоящего.
Люди, приписывающие поэтам способность предсказывать будущее, часто приводят стихотворение М.Ю. Лермонтова «Предсказание» (1830). В действительности это не пророчество о русской революционной смуте, а переживание тех тревожных и бедственных событий, которые принес Европе и России 1830 год. По южным и юго-восточным губерниям России прошли «холерные бунты». 3 июня 1830 года во время одного из них был убит губернатор Севастополя Н.А. Столыпин — родной брат бабушки Лермонтова. В Польше вспыхнуло восстание, во Франции произошла революция. Это дало особое настроение 16-летнему поэту. Он пытается спроецировать на Россию опыт кровавой Французской революции 1789–1794 годов. Важно обратить внимание, что в автографе стихотворения рядом с названием имеется авторская приписка: «Это мечта».
В поэтической ткани стихотворения хорошо видны нити прошлых исторических событий.
Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет; Забудет чернь к ним прежнюю любовь, И пища многих будет смерть и кровь; Когда детей, когда невинных жен Низвергнутый не защитит закон; Когда чума от смрадных, мертвых тел Начнет бродить среди печальных сел, Чтобы платком из хижин вызывать, И станет глад сей бедный край терзать; И зарево окрасит волны рек: В тот день явится мощный человек, И ты его узнаешь — и поймешь, Зачем в руке его булатный нож: И горе для тебя! — твой плач, твой стон Ему тогда покажется смешон; И будет все ужасно, мрачно в нем, Как плащ его с возвышенным челом. Остановимся на некоторых строках этого стихотворения.
«Когда царей корона упадет». — Стихотворение «Предсказание» написано под впечатлением отречения от престола («падения короны») французского короля Карла X 2 августа 1830 года. Событие это вызвало радостное одобрение юного Лермонтова:
С дрожащей головы твоей Ты в бегстве уронил венец. (30 июля (Париж) 1830 года) «Забудет чернь к ним прежнюю любовь». — Под «чернью» понимается толпа (см. стихотворение А.С. Пушкина «Поэт и толпа»). Она во все времена легко отворачивалась от тех, кто терял власть. У римлян была поговорка: «Nihil est incertus vulgo» («Нет ничего более непостоянного, чем толпа»).
«И пища многих будет смерть и кровь; / Когда детей, когда невинных жен / Низвергнутый не защитит закон». — Картина страшная, но все это уже было во Франции в конце XVIII века. По жестокости Французская революция 1789–1794 годов ничем не отличалась от русской революции. Историк Томас Карлейль (1795–1881) так описывает эти кровавые ужасы: «Гильотинирование продолжалось в Нанте, пока палач не отказался, выбившись из сил. Затем последовали расстрелы ”в долине Сен-Мов»; расстреливались маленькие дети и женщины с грудными младенцами; тех и других убивали по 120, расстреливали по 500 человек зараз; так горячо было дело в Вандее, пока сами якобинцы не возмутились и все, кроме роты Марата, не стали кричать: ”Остановитесь!» Поэтому и придумали потопление. В ночь 24 фримера года второго, которое приходится на 14 декабря 1793 года, мы видим вторую Noyade, стоившую жизни 138 человекам. Но зачем жертвовать баркой? Не проще ли сталкивать в воду со связанными руками и осыпать свинцовым градом все пространство реки, пока последний из барахтающихся не пойдет на дно? Неспящие больные жители города Нанта и окрестных деревень слышат стрельбу, доносимую ночным ветром, и удивляются, что бы это могло значить? В барке были и женщины, которых красные колпаки раздевали донага, как ни молили они, чтобы с них не снимали юбок. И маленькие дети были брошены туда, несмотря на мольбы матерей. ”Это волчата, — отвечала рота Марата, — из них вырастут волки». Потом и дневной свет становится свидетелем нояд: женщин и мужчин связывают вместе за руки и за ноги и бросают. Это называют ”республиканской свадьбой»… Депутат Лебон в Аррасе, обмакивая свою шпагу в кровь, текущую с гильотины, восклицает: ”Как мне это нравится!» Говорят, по его приказанию матери должны были присутствовать, когда гильотина пожирала их детей. Оркестр поставлен вблизи и при падении каждой головы начинает играть ”Ca ira». В Бур-Бедуен, в Оранжском округе, было
