не находил ничего, напоминавшее вход в туннель. Ему снова мешали многочисленные заслоны, что теперь меня отнюдь не радовало. Мы все собрались на его палубе, и стоя у бортика, я смотрела вниз. Просто так смотрела, не надеясь разглядеть с такой высоты небольшой лаз в одном из горных склонов. Зато вид отсюда, с краю кортежа, был отличный. Мимо проплывали то сопки, покрытые буйной растительностью, то голые каменистые скалы. Солнце по-прежнему ярко светило, и расцвеченные им горы отражались в зеркально чистых озерах. Силона, поглощенная изучением собственного зеркальца, по сторонам не смотрела и природой не восхищалась. Необычное для нее состояние! И я думала лишь о том, под каким бы благовидным предлогом забрать опасный предмет из рук подруги. Владар сидел рядом, что мне очень мешало.
— Как ты познакомился с Дедом? — спросила у него Силона, не отрываясь от зеркальца.
— Представь комплекс старика, пережившего всех, кто был его моложе. И дочь отняли. С кем ему общаться? Все вокруг чужое, даже сама жизнь. Вот я и стал у него поверенным.
— Да уж, не позавидуешь такому долгожительству!
Подруга лишь ненадолго нахмурилась, но вскоре снова повеселела. Удивительно… Силона смотрелась в зеркало и улыбалась!
— Дай взглянуть, — попросила я. — Что-то в глаз попало…
Ах вот в чем дело — говорящее сказочное зеркальце. Владар склеил его из крохотных кусочков. Отражение то еще получалось! Зато милый вкрадчивый голосок беспрерывно нашептывал одну и ту жеслащавую скороговорку: 'Ты на свете всех милее, всех румяней, и белее…' Вероятно, после несчастья, случившегося с ним в далеком прошлом, поумневшее стекло ублажало теперь не кого попало, а исключительно свою персональную владелицу. Ну наконец-то моя подруга заимела правильное зеркало!
Успокоившись, я отдала Силоне ее игрушку и села рядом с Андрисом.
— Жемчужные скалы ты нам не показывал.
— Они много дальше середины Пустого океана.
Понятно, значит, до них не добрались даже смелые знакомые молодого мага. Нам же надо было каким-то образом туда добрести. И не только туда.
— Представляю, как летят белые каменные птицы! — мечтательно произнесла Силона. — Наверное, красиво, да?
Владар только пожал плечами, и ответил Андрис:
— Они гордые и свободолюбивые. А насчет красоты… Не знаю. Как кому, думаю.
— И почему же они, такие независимые, согласились помогать Деду?
— Каменные люди их убивают. Отрывают от скал огромные глыбы и швыряют в них. Хотят занять все побережье. Да и птиц не любят. И вряд ли кого-нибудь любят. Друг с другом и то не ладят, живут поодаль поодиночке. Потому-то им и тесно в Каменном Мешке.
— Какой все-таки ушлый Бесцветный Император! — поморщилась подруга. — Даже с такими необщительными злобными существами сумел договориться, заставил их Кристалл охранять! И как ему все удается?
Я думала о том же. Кто только не служил прозрачному самодержцу — и Фавея, и хтоноры, и неудержимый дракон, и чудовища из Нижнего Подземелья, и каменные люди. Действительно странно, особенно если учесть, что все они явно превосходили его по силе магии.
— У исполинов имеется одна серьезная проблема, — пояснил Андрис. — Они сродни троллям и не могут двигаться при ярком свете. Их каменные тела оживают, лишь когда наступают сумерки. А у Феерии есть своя звезда, вроде нашего Солнца. И шпарит она о-ой как! Бесцветный пообещал великанам привести к ним туда черную дыру, которая якобы проглотит бессовестное светило. И, естественно, умолчал о том, что Оратуз, эта ненасытная прореха Вселенной, если уж припрется в те края, сожрет заодно и дикую планету вместе со всем ее населением.
Теперь я, кажется, поняла, откуда у императора-самозванца столько могущественных слуг. Наверняка он и остальным тоже что-то подобное наобещал. И верили ведь, вот что поражало!
Беседуя, мы уже довольно долго осматривали горы, заглядывая в каждую лощинку, и успели несколько раз облететь вокруг черного озера, постепенно к нему приближаясь. Такую тактику придумал Андрис после того как дальнее обследование ничего не дало. Однако поиски затягивались, а туннеля все не было.
'Что-то Зюзя опять куда-то запропастилась', — подумала я.
И тут она появилась, но не одна.
— Кьяк!
— Му-у!
— Клюх!
Ох, нет, только не это!
— Зюзя, ты что?! — заорала я, забыв что выпь меня не понимает. — Улетай скорее, спасайся!
На нас посыпался ворох черно-бурых и золотых перьев, и огромный беркут тяжело плюхнулся на соседнюю горную вершину. А выпь безмятежно спланировала Андрису на плечо. Несколько минут они радостно переговаривались. Свист ветра заглушал голоса, но по оживленному поведению своенравной птицы было видно как она довольна — нашелся-таки человек, который ее понимал. Мне стало ужасно обидно: все же это моя Зюзя!
Ну почему так? Кому-то все — и чудесное зрение, и следы мыслей, и птичий язык. А кому-то ничего…
'Твоя Зюзя нашла план. Везет тебе — и волшебная книга, и чудо-птица! Что бы мы без нее делали?'
Я согласно кивнула. Слишком согласно, опустив голову как можно ниже. Никто кроме говорящих камешков не должен был узнать, что и у магинь глаза иногда оказываются на мокром месте. Но слезы быстро высохли, толком и не появившись, ведь вход в туннель нашел не кто-нибудь, а Зюзя. Моя Зюзя!
Выпь уверенно летела вперед. Она обогнула черное озеро и направилась к крутому склону, покрытому редкой растительностью. И я невольно вздохнула, попрощавшись с мифом об антимире, который еще совсем недавно лелеяла. Эх, только зря тренировалась, вызывая чувство счастья…
Возможно, на горе, на вершину которой привела нас Зюзя, когда-то росли зеленые травы и кустарники, но теперь повсюду зияли внушительные ямы — вечный кладоискатель изрядно поработал в этих местах. Выпь опустилась на груду вывороченной земли, а мы сели поблизости на относительно ровной площадке. Я окинула взглядом оскудевший пейзаж, но ни плана, ни, тем более, туннеля не увидела.
Опять помогла Зюзанна. Она ткнула клювом большой валун, из-под которого торчал уголок белой бумаги. Общими усилиями нам удалось сдвинуть громадный камень, и мы достали скомканный лист пергамента. По-видимому, Дрын оставил его тут временно, но затем, после великого разочарования, и думать о нем забыл.
Схема залегания несуществующих кладов выглядела впечатляюще. Она напоминала поле, усеянное золотыми крестиками. Один из них, самый большой, был аккуратно обведен в кружочек.
— Зеркало Безразличия, — пояснил Андрис, — главный вход в хранилище. Туннель где-то поблизости. Да вот же он!
— Где? — удивилась Силона. — На плане его нет.
— А следы мыслей, забыла? Дрын собирался копать вон в том ущелье.
Мы спустились по склону, поднялись на вершину соседней горы и подошли к краю обрыва. Я заглянула вниз. Ущелье оказалось настолько узким, что с первого же взгляда стало ясно: летучим кораблям здесь не пролезть. Стены отвесных скал выглядели идеально вертикальными и безупречно гладкими, словно их специально для нас обтесывали и полировали. У самого дна пропасти, чернела дыра — вход в туннель, прорытый кладоискателем.
— Дрын не так прост, как кажется, — усмехнулся Владар. — выбрал самое недоступное место из всех возможных. Скалы его надежно прикрывают.
— Так и что с того? — разочарованно произнесла Силона. — Ни один змей сюда не протиснется. Летать будем, как над ямами в лесу?
— Тесновато, — возразил Андрис. — Можем не вписаться. Есть более простой способ.
