картина. Все так же мимо сновали, деловито проходили, степенно прохаживались, казалось, совсем незнакомые люди, которые не обращали ни на Сергея, ни на его товарищей никакого внимания.
Сергей со всхлипом вздохнул и, стараясь не встречаться со взглядами прохожих, неспеша поплелся по тротуару. И сразу же совсем недавняя встреча с заслуженным покойником, как бы, притупилась, отошла в сторону и показалась не такой уж существенной, не такой уж важной.
Теперь — и снова неожиданно, и снова ошеломляюще — он был поражен другим, более ощутимым, более реальным. Все перекрестки, все дома были увешаны огромными красочными транспарантами, а вдоль улицы и площади напротив выстроились мощные, как тюремные стены, бетонные стенды с рядами напыщенно-нафуфыренных портретов каких-то, по-видимому, почитаемых здесь лиц.
Все вокруг кричало ярким цветом, огромными буквами и бесперебойно, с яростью, воздавало здравицу какой-то непонятной, но, как тут недвусмысленно писалось, великой и всепобеждающей идее, готовой, казалось, сокрушить и того, для кого она предназначалась. Может, поэтому и были такими хмурыми и безликими физиономии у прохожих, в большинстве случаев, торопливо, без оглядки по сторонам, шмыгающих мимо со вжатыми в плечи головами, и уж, конечно, старавшиеся не замечать не только всю эту идиотскую бутафорию, окружавшую их словно бездушные стражники на вышках по углам, но и, разумеется, попадавшиеся навстречу им лица.
Поэтому зря Сергей боялся взглядов этих людей. Наоборот, они — все до единого — боялись всего вокруг, и старались как можно быстрее проскочить мимо друг друга.
Сергея так ошарашила эта петушиная безвкусица улицы что он даже приостановился, тряхнув головой. Ему вдруг показалось, что он все же находится в своем родном городе, в своем родном мире, но сумевшем каким-то дьявольским способом переметнуться на десять лет назад, в то прошлое, когда все было до одури просто, понятно и, что самое важное, — сытно.
Но сзади вновь толкнули — уже нетерпеливо, грубо — и он с грустью вывел, что, к сожалению, ошибся — он на чужбине, поразительно похожей на родину, но — все же чужбине; в окружении своих бывших сокамерников, которые упорно ведут его куда-то, ибо нужно было срочно что-то начинать делать, чтобы как можно скорее ублажить какую-то неведомую могущественную силу, которая наконец соизволит переправить их домой, в свой мир — раздробленный, голодный, но — родной и, как неожиданно он понял, беспредельно дорогой ему.
Свернутый Нос вдруг остановился, повертел головой взад-вперед и, чуть помедлив, неторопясь направился в сторону старинного четырехэтажного особняка с неимоверно тяжелыми колоннами по бокам и огромной инкрустированной дверью у входа.
— Сюда, — кивнул он и уже решительнее шагнул на отшлифованные временем мраморные ступени террасы.
— А что тут?.. — дернулся Сергей, настороженно всматриваясь в бронзовые буквы вывески. — Институт что ли какой-то?
— Да, научно-исследовательский.
— А чего мы там забыли?
— Такое распоряжение, — бесцветно бросил Нос и таким же голосом пояснил: — Только что в мой мозг поступил соответствующий сигнал. И мы обязаны подчиниться.
— И ты не знал, куда мы пойдем, когда выходили из дому? — осторожно полюбопытствовал парень.
— Разумеется, — буркнул предводитель и кисло усмехнулся:
— Еще бы советовались они с нами, жди…
— И сейчас не знаешь, что будешь делать дальше? — Сергей оторопело зачастил ресницами.
— Конечно — нет. — Растянул губы и добавил: — Пора бы уже привыкнуть и ничему не удивляться… Ну так что, идем, Серый?
— Идем, — выдохнул тот, и все четверо переступили порог института.
Их встретил пожилой вахтер с печально впалыми глазами на синеватом гладко выбритом лице. Его острые жилистые скулы заиграли желваками, он поставил стакан чая на стол, отодвинул в сторону книгу, поправил на себе старенький военный китель и, бросив на вошедших деланно строгий взгляд, сипло поинтересовался:
— Кто такие? Ваши пропуска.
— У нас их нет, — сказал Нос.
— Тогда ваши паспорта. Вы в какой кабинет? Я сейчас позвоню…
— Не суетитесь, — оборвал его подчеркнуто официальную речь Свернутый Нос. — Мы — к вам!
— Ко мне? — Старик дернул густыми белыми бровями и, обводя всех удивленным взором своих зеленоватых глаз, обеспокоенно добавил: — Что-нибудь с внучкой опять?..
— Нет, — мотнул головой Нос и резко бросил: — Сейчас все узнаете! — И посмотрел по сторонам.
Сергея вдруг обдал неприятный холодок, он передернул плечами и отступил назад. Однако в спину грубо толкнули, и он нехотя шагнул на прежнее место.
Между тем старик вышел из-за стола и вопросительно забегал взглядом по лицам странных посетителей. Пауза затягивалась, и он хрипло проговорил:
— Я слушаю вас…
Нос шагнул вперед и отчеканил стальным голосом:
— Именем Анти-6 вы прекращаете свое существование в этом теле!
— Что?!. — Старик отпрянул в сторону, оперся задом о стол, не отводя вытаращенных глаз от окаменевшей физиономии предводителя, зашарил по телефону трясущейся рукой.
А Нос все так же бесстрастно продолжал:
— Вы должны благодарить Анти-6, что она дарует вам дальнейшее существование в обновленном носителе! Не бойтесь, это будет безболезненно!.. — И резко выкинув руку вперед, коснулся своим корявым указательным пальцем сухой морщинистой кожи на лбу старика.
Тот ошарашено захлопал ресницами, судорожно перекосил рот, намереваясь, по-видимому, что-то проговорить, а вернее, позвать на помощь, но не сумел — вскинул руки и повалился на пол, зацепив локтем стакан с чаем.
Звон разбитого стекла и грохот падающего тела лишь на секунду вывели Сергея из оцепенения. Он ринулся было назад, но ему вновь помешали верные помощники Носа, вмиг загородив дорогу к отступлению. Парень растерянно забегал глазами, лихорадочно ища выход из этой, совсем не безобидной для него ситуации. Но уже в следующее мгновение ноги у него подкосились, в горле застрял жутковато- горький комок животного страха, и в это время он почувствовал сильное головокружение — но только на секунду Ибо тут же, следом, его обдала упругая волна чего-то невидимого, призрачного, но приятного, как бы опьяняющего, вернее, одурманивающего, и он невольно поймал себя на мысли — что-то подобное уже ранее с ним случалось.
Пока звездный скиталец стоял, недоуменно хлопая глазами, его товарищи дружно ухватили старика за ноги, оттащили его за стол, подальше от глаз, затем быстро обшарили ему карманы, а услышав приближающиеся по коридору шаги, не сговариваясь поддели все еще пребывающего в столбняке Сергея под мышки и с проворностью тараканов ретировались из помещения.
Ускоренным темпом просеменив, наверное, с полкилометра по многолюдной улице, они свернули за угол, перевели дыхание, настороженно поозирались по сторонам и на минуту замерли, прислонившись взмокшими спинами к каким-то холодным металлическим прутьям, выстроенным вдоль переулка — по- видимому, заготовкам под каркасы для очередных стендов.
Сергей судорожно смахнул рукавом пот со лба, кашлянул хрипловато и наконец обрел дар речи:
— Зачем это?.. Зачем?!.
— Потом, салажок, потом… — торопливо пробурчал Нос.
— Ты убил его? Убил?!. - не унимался новоявленный космический гангстер.
Глаза у предводителя налились кровью, и он еле слышно процедил сквозь зубы:
— Да замолчи ты, сучья рожа!.. — Глаза же так и зыркали по сторонам. — Я же сказал: придет время — все узнаешь! — И сделав гармошкой лоб, уже теплее добавил: — Вернее, надеюсь, что все мы когда- нибудь узнаем, зачем им эта мокруха понадобилась!..
