попытался перешагнуть порог.
— Но скуластый был начеку — развернулся плечом и резко оттолкнул его назад, на площадку. В этот момент из комнаты донесся спокойный, но властный голос:
— Пусть войдут.
В кресле, вполоборота к высокому, почти до самого потолка, и довольно-таки широкому окошку, сидел крупный, спортивного вида мужчина и глядел прямо перед собой. Взор его уходил куда-то вглубь, за стекла окон, в пространство горизонта, словно там было что-то особенное, что-то значительное, только ему одному доступное, только ему одному понятное. Его внушительные, неестественно розовые залысины на прямом, с большими надбровными дугами лбу ослепительно поблескивали и, казалось, испускали со своей почти зеркальной поверхности веселых проворных зайчиков, которые тотчас разбегались по всей этой со вкусом обставленной комнате.
Он медленно, с начальственной невозмутимостью повернул большую седовласую голову с длинными сзади локонами к вошедшим и колко упер в них свои удивительно голубые, с настороженным жестким блеском глаза.
— В чем дело? — Голос был неожиданно мягкий, почти по-домашнему приветливый. — Почему пренебрегли инструкциями? Надоело красиво жить? — И взгляд голубоглазого вдруг изменился — приобрел жжено-синеватый оттенок.
— Необходимо было срочно сообщить!.. — быстро пробормотал Нос первое, что пришло ему в голову, и ступил было вперед. Но сзади его локти тотчас сомкнулись железными клешнями чьих-то сильных рук. Лакей и телохранитель все также был начеку. И предводитель пока отбросил мысль о немедленном сближении с нужным ему объектом.
— Для этого есть телефон, — бесстрастно донеслось из кресла, и голова сидящего вновь повернулась к окошку.
— По телефону нельзя было… — буркнул Нос, лихорадочно соображая, как бы умудриться дотянуться до этого чертова лба. И наконец услышал:
— Где товар?
— Здесь! — встрепенулся Нос и хлопнул по внутреннему карману своей легонькой, туго стиснувшей плечи куртки.
— Что? — Голова снова повернулась в сторону дверей. — Где это?
— Здесь, — уже не так уверенно повторил предводитель, проделав тот же жест.
— Ты хочешь сказать, что туда, — он бросил свой настороженно-удивленный взгляд на его грудь, — ты сумел впихнуть десять кило кокаина? — Одна бровь его слегка взметнулась, а тонкие бледноватые губы сначала приоткрылись, затем плотно сомкнулись и широко растянулись в подобие улыбки.
— Там квитанция, — выручил Сергей враз онемевшего предводителя. — От камеры хранения… — И выступил вперед.
— Да вы, ей-богу, спятили дружки! — Кресло жалобно скрипнуло и отпустило своего хозяина. Он круто развернулся и резко дернул рукой. — Давайте се сюда! А вы!.. — Но не договорил, не успел. Ибо одна из клешней телохранителя неожиданно ослабла и на мгновение освободила руку Носа, так как потянулась к Сергею, грубо нарушившему положенную дистанцию. Этого вполне хватило, чтобы пятерня предводителя тут же метнулась вперед и, казалось, совсем безобидно, даже как-то ласково, коснулась отполированного лба нужного ему объекта.
Мафиози осел. Скуластый же мгновенно выхватил из-за пояса пистолет, но не выстрелил — лишь ринулся к своему шефу, который уже стоял на четвереньках и удивленно пялился на сияющую рожу Носа.
Однако телохранитель не успел сделать и двух шагов, как тоже рухнул на пол — подножка Гвоздя вовремя сделала свое дело. Пузырь тут же подхватил выскользнувший из рук скуластого пистолет, саданул им того по макушке, и все четверо тотчас бросились к дверям.
А перед тем, как выбежать из квартиры, уже у самого порога, Сергей вновь почувствовал какую-то невидимую упругую волну, которая на этот раз приятно, щекотно, окутала все его тело, — от макушки до пяток, — затем пахнула жаром прямо в лицо и, казалось, ушла внутрь, пронзив кожу и даже кости до самого основания. Но не остановилась на этом — ушла еще дальше, еще глубже, будто сумела перейти какую-то запредельную черту, за которой уже окончательно размываются границы всей окружающей реальности.
Бежали они долго. Но не по улице — по каким-то зигзагообразным закуткам, крохотным узеньким проулочкам, о которых Сергей даже и не подозревал, хотя жил в этом городе, вернее в его абсолютной копни, уже давно и совсем недалеко от этого места, и, как ему казалось, знал тут каждый дом, каждый двор и каждую дырку в окрестных заборах.
Сердце бешено колотилось, и если бы этот дикий галоп продлился еще минуту, Сергей, наверное, замертво рухнул бы на землю. Однако Нос, который бежал все время впереди, неожиданно остановился, приподнял руку и огляделся. Прямо перед ним, на стыке двух бетонных заборов, просматривался узкий прямой проход, в конце которого виднелась оживленная улица.
Все разом прислонились к приятно холодным каменным плитам, а затем обессилено опустились задом на черноватый, взявшийся уже жесткой корочкой снег. Передохнув немного, они как по команде поднялись, отряхнули друг друга от снега, затем протиснулись в проход, спокойно вышли на тротуар улицы и тут же растворились в толпе.
Пахло чем-то пережженным, горьким, и Сергей вдруг с ужасом осознал, что попал в какую-то чудовищную западню, а точнее — в катакомбу, заполненную удушливым угарным газом. Он мучительно застонал, широко открыл рот, ища хотя бы, глоток чистого спасительного воздуха, а не найдя его, резко дернул головой и… проснулся.
На кухне слышался приглушенный говор и умиротворенное шипенье жарившихся на газовой плите котлет. Жена вернулась!
Сергей резко вскочил с постели и кинулся на кухню. Однако вместо знакомого и дорогого ему лица — правда, как всегда сердитого и строгого — его встретила ухмыляющаяся физиономия Пузыря.
— А-а, голубчик, — осклабился тот, — почувствовал аппетитный запашок — сразу зеньки продрал!
— Да пошел ты!.. — со злостью бросил Сергей и, досадливо вертанув головой, поплелся назад.
— Да-да, — протянул Гвоздь, — видать, не с той ноги поднялся наш плюс-био. — И снова принялся усердно перемалывать своими костлявыми челюстями поджаренную котлету.
— Вряд ли. — Нос расплылся в улыбке, шагнул из-за стола, догнал Сергея, положил ему руку на плечо, и потянул назад. А когда привел на кухню, продолжил, снова скалясь: — Вряд ли он не с той ноги встал, правда, Серый? Просто ему любимая женушка во сне пригрезилась. Только уж слишком злю-чая! Не обласкала! Я угадал, а, Серый?
Сергей дернулся плечом, скидывая руку предводителя, и процедил сквозь зубы:
— Отвяжись!
— Ну что ты заладил: пошел да отвяжись? — Нос притворно скривил губы. — Мы же не чужие!
Сергей ухмыльнулся, оглядел своих недовольных товарищей и буркнул:
— А я и не говорю, что чужие. — Вздохнул и тихо добавил:
— Если уж судьба так распорядилась…
— Кстати, о судьбе, — живо отреагировал Нос. — Раньше я в нее не верил.
— А теперь? — полюбопытствовал Гвоздь, отправляя в рот очередную порцию котлеты.
— Теперь верю.
— Это почему же? — заинтересовался Пузырь, он отстранился от плиты и прищуро уставился на своего шефа.
— Потому что всю жизнь меня преследует цифра три.
— Цифра три? — Сергей хмуро покосился на своего бывшего сокамерника.
— Да, Серый, три. Три раза меня сажали. Три раза я проворачивал крупное дельце и не разу на них не попался. Все на мелочах. Три раза был жестоко избит Три раза попадал в автомобильную катастрофу и каждый раз оставался живехоньким и невредимым. Три раза…
— Постой, — прервал его излияния Сергей, морщась, словно от зубной боли. — Это мы уже слышали
