ХРИСТОС И ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

т. е. скорого Пришествия Христова с буквальностью, не допускающей и мысли о дальнейшем продолжении истории (см. § 17. 1). Могли ли те первые христиане представить себе, что Церкви предстоит существовать в истории еще по крайней мере две тысячи лет?! Однако с «задержкой Парусии» (также термин современной библеистики) рано или поздно пришлось смириться, что повлекло за собой целый ряд доктринальных и организационных последствий.

Во-первых, как уже говорилось, большое значение приобретает сохранение в неприкосновенности и неповрежденности того, о чем свидетельствовали апостолы, когда были живы. Эта забота наиболее ярко проявится в позднейших писаниях Нового Завета, например, в Пастырских посланиях (см. гл. XI).

Во-вторых, постепенно станет оформляться более жесткое и определенное иерархическое устройство Церкви, служащее гарантом единства и преемства. Впоследствии будет выработана четкая схема преемства через епископское рукоположение. Также появится в чем-то аналогичное вышеупомянутой иерархичности более «фиксированное» и четкое отношение к проявлениям духовной и молитвенной жизни Церкви: сошествие и принятие Святого Духа, незримое присутствие Иисуса Христа на Вечере Господней переживаются и оформляются в виде Таинств как определенных священнодействий («сакраментализм» и в целом «рост институционализации»).

В-третьих, «отсрочка Парусии» заставляет переосмыслить слишком просто и буквально понятое обещание скорого Пришествия и понимать его во многом как уже данность, обретенную в Крещении («осуществленная эсхатология»). Хотя устремленность к будущему «наследию» и «будущему веку» в Еф. несомненно присутствуют (см. Еф. 1, 14. 18. 21; 4, 4. 30; 5, 5), все же чувствуется ощущение отсрочки и готовности к длительному ожиданию, что контрастирует, например, с 1 и 2 Фес. (§ 31. 3). Ни разу не употребляется само слово «Пришествие» (parousi/a). И в то же время мы читаем:

... дабы явить в грядущих веках[589] преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе (Еф. 2, 7).

Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь (Еф. 3, 21; ср. 6, 3).

Подчеркивается, что новая жизнь и спасение уже даны:

1 И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим... ⁵ и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены, — ⁶ и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе... ⁸ Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар (Еф. 2, 1. 5-6. 8).

Не все из перечисленных тенденций нашли такое уж яркое проявление в рассматриваемом сейчас Послании к Ефесянам. Но сказать о них уместно именно теперь, немного, может быть, забегая вперед. Еф. является своего рода переходным звеном, которое подводит итог раннему апостольскому веку с его восторженной харизматичностью и обеспечивает связь с веком поздне– и даже послеапостольским, также отраженным в книгах Нового Завета.

В свете сказанного значение Послания к Ефесянам состоит не только в том, что оно являет собой яркий образец Павлова богословия, будучи своего рода «мозаикой», органично сочетающей почти все главные тезисы его Благовестия и характерные приемы[590]. Отражая неизбежный переход от восторженности самого раннего христианства к трудной и требующей созидательных и даже охранительных усилий заботе о единстве Церкви и ее преемстве от апостолов, Еф. дает весьма важный урок. Послание показывает, насколько, с одной стороны, оправданы поиски тех истоков, которыми питается Церковь и которые в самом деле постепенно засоряются в сознании верующих и в церковной жизни косностью, законничеством, магизмом, клерикализмом и прочими неминуемыми следствиями охлаждения веры и христианской любви.

С другой же стороны, Еф. дает понять, что к подобным поискам может примешиваться и своя ложь, когда желание реставрировать воображаемую изначальность оборачивается попытками ниспровергнуть хотя и более поздние, но необходимые формы жизни Церкви, будь то ее обрядовая сторона или иерархическое устройство. Тем более, что даже самое радикальное протестанство или обновленчество (последнее — как пародия на подлинное и, безусловно, всегда необходимое церковное обновление) не может не облекаться в свои обрядовые и иерархические формы. Со временем они перестают чем-либо принципиально отличаться от любой другой формы. Желание обновления и возврата к живому дыханию Духа, каким оно было в начале, а значит, и протест против застылости и мертвящей буквы оправданы. Но освобождаясь от указанных болезней, непозволительно «выплескивать с водою и младенца».

1 Езд. 3, 2 19

1 Макк. 1, 54 97

1 Цар. 10, 1 15

1 Цар. 9, 1-2 84

1 Цар. 9, 16 15

10, 24. 26 22

2 Цар. 12, 1-7 26

3 Езд. 4, 13-21 26

3 Цар. 1, 26 11

3 Цар. 18, 21 148

3 Цар. 18, 28 142

3 Цар. 19, 16 15

4 Цар. 14, 9 26

6, 20-22 46

6, 31 21

8, 17. 18 23

Авв. 2, 4 120

Быт. 1, 27 66

Быт. 1, 31 4

Быт. 11, 5 52

Быт. 12, 1-4 120

Быт. 12, 3 164

Быт. 15, 6 120

Быт. 17, 10-14 119

Быт. 17, 9-10 87

Быт. 2, 2 4

Быт. 22, 1-18 120

Быт. 3, 5 66

Быт. 5, 1 66

Втор. 21, 23 85, 103, 121

Втор. 23, 1 125

Втор. 27, 26 120

Втор. 30, 11-14 124

Втор. 30, 19 118

Втор. 32, 8 52

Втор. 4, 12 65

Втор. 4, 5-6 118

Втор. 5, 11 45

Втор. 5, 6-21 118

Дан. 11, 31 97

Дан. 11, 36 97

Дан. 12, 11 97

Дан. 7 52, 60

Дан. 7, 13-14 16, 53