— Конечно, вы знаете в картах столько тайн,— с печальным упреком вставил Юрек.
— Я тебе скажу одну смешную вещь,— продолжал Шу.— В покере нет тайн. Есть только лучше или хуже исполняемые «номера». Тайна же всего одна. Только одна. Парадокс в том, что ее знает каждый, но мало кто это осознает.
— Я ее знаю?
— Знаешь.
— Любопытно. Знаю и не понимаю.
— Когда ты ее поймешь, вероятно, будет уже поздно,— с пророческой убежденностью закончил Шу.
Юрек раздраженно засопел. Он больше не желал выслушивать подобные сентенции.
— Сейчас, одну минуту, я постараюсь все обмозговать и разложить по полочкам, чтобы понять, что мне светит при встрече с вашими знакомыми.
Грынич достал из ящика стола две запечатанные колоды.
— На.
— Сделанные?
— Да.
— Крап?!
— Крап.
— Точно такой же?
— Да.
— Как же получше им это подсунуть? — Юрек сиял от возбуждения.— Они наверняка купят новые карты — не своей же колодой они мне предложат играть, правильно?
Шу расхохотался.
— Этот финт у тебя уже отработан. Обольстишь киоскершу. Я ее, кстати, видел. Очень симпатичная девушка.— Кроме явной иронии, в голосе Шу была еще и ирония скрытая, почти незаметная,— И еще запомни,— сказал он, отсмеявшись,— если ты сделаешь хоть одно фальшивое движение, то не только проиграешь все, но и кто знает... Это народ тертый, серьезный. И с этого момента наше знакомство закончится.
Шу зашел в ванную и оттуда добавил:
— До начала игры, если тебе ее вообще удастся организовать, мы тоже друг друга не знаем.
Юрек в задумчивости остановился на пороге и вслух повторил задание:
— Найти двух картежников, заставить их сесть со мной играть, воткнуть в игру свои колоды и выиграть. Так в чем дело? Нет ничего проще! Ерунда!
Он вышел в коридор, но по его фигуре было видно, что ему не до смеха.
Весь полдень Шу провел на террасе. Разгар лета, на небе ни облачка, солнце печет немилосердно, но рядом — бассейн, где воду регулярно меняют. Вокруг — молодые, красивые тела загорелых юношей и девушек, из которых так и бьет радость жизни. Они подкрепляют ее выпивкой из бара и апельсиновым соком со льдом. Людей в возрасте около бассейна практически нет.
Петр удобно расположился в тени навеса за белым столиком и, попивая холодный сок, играл сам с собой в шахматы. Возня и шум вокруг бассейна ему почти не мешали. Он давно приучил себя относиться к внешним раздражителям с полнейшим равнодушием, как и к людям, пострадавшим от его дьявольского ремесла. Некоторые Из них были наказаны вполне заслуженно, но кому-то он просто так, походя, сломал жизнь. Упоение своим могуществом прошло, осталось лишь скромное желание покоя. И тут неожиданно его вывел из транса этот парень — Шу вновь оказался способным хоть что-то воспринимать эмоционально, только на этот раз эмоции были особого рода: эмоции зрителя, болельщика и одновременно учителя, наставника. Он дал пареньку из захолустья невыполнимое задание. По его мнению, не существовало раскладов, при которых Юрек мог бы выиграть у этого жулья. Он был в полном смысле слова любитель, а они — какие-никакие, но профессионалы, так как покер был единственным источником их существования и доходов. Это для него, Великого Шу, они были топорными ремесленниками, для Юрека же — непреодолимой стеной. Выиграть у них он не мог, и именно это возбуждало уставшего от жизни мастера. А если парень все-таки выиграет? Дал бы он ему следующее задание? Наверняка нет. Нет, так что сослагательное наклонение здесь неуместно — никаких «бы», Юрек обречен на поражение. У Шу не было решительно никакого желания помогать пареньку и в дальнейшем. Если у того действительно были талант и фантазия, если он будет проявлять упорство и упрямство в деле, то никакая помощь ему не нужна — прекрасно разовьет свои способности сам. И все же Великий Шу был заинтригован.
Сидевшая через столик от него девушка, с которой он несколько раз встречался взглядом, сбросила с себя пляжный халатик и по лестнице спустилась в бассейн. Довольно высокая, прекрасно сложена. Он не любил ни худых, ни полных женщин, предпочитая нечто среднее. У девушки было именно такое, идеально пропорциональное тело, но не только оно его привлекло. Девушек такого класса тут было немало.
Эта все время сидела одна, но при этом чувствовала себя совершенно свободно, и по ней было видно, что она бывает здесь часто. Ей могло быть около тридцати, не больше, но на ее интересном лице лежала какая-то печать зрелости и безграничной усталости, дополняемая вселенской грустью в глазах. Ее взгляд как бы подвергал сомнению не только смысл забав вокруг бассейна, но и смысл всей этой роскошной жизни отеля. В какой-то момент она показалась ему совершенно недоступной — в ее поведении явно не было никакой позы, и он понял, что очень хотел бы именно ее.
Он не отрываясь смотрел на ее голубую шапочку. Девушка перевернулась в воде и поплыла обратно, в его сторону. Петр вновь увидел ее глаза — теперь они были жалобно-заискивающими, умоляющими и отнюдь не недоступными. Весь этот букет во взгляде предназначался ему. Это была всего лишь одна из «этих девушек». Петр разочарованно присвистнул — он стал обманываться непозволительно часто. Перед ним стояли шахматы, и больше его от них ничего не отвлекало.
Парню предстояло разгрызть крепкий орешек. Вдобавок он никак не мог отвязаться от мысли, что его старший товарищ или просто пошутил, или, может быть, даже издевается над ним. Он стал подумывать, не вернуться ли в триста тринадцатый и не высказать ли старому обманщику все, что он о нем думает. Его сдерживало то, что Шу мог обидеться и послать его навсегда ко всем чертям. Если же Шу дал ему задание вполне серьезно, то надо было срочно соображать, как за него взяться.
Допустим, вечером ему повезет и он найдет этих типов где-нибудь в баре, но это далеко не самое трудное. Нужно еще у них выиграть. Для этого надо каким-то образом подкинуть им карты, которые ему дал Шу,— без них никаких шансов нет вообще. У себя, в Лютыне, он провернул флирт с Агнешкой, но там он был дома и чувствовал себя поувереннее. Здесь же он стушевался уже при девушке из администрации, одним взглядом давшей ему понять, какая между ними дистанция, и поставившей провинциального простачка на место. Она смотрела на него так, как будто у него на лице было написано, что он из провинции, и как будто никаких пяти сотен она от него не брала. Да, за деньги здесь можно было добиться многого, но одно дело взять традиционную взятку за номер в гостинице и совсем другое — продать крапленые карты. Тут уже попахивает уголовщиной.
Юрек спустился вниз и осторожно подошел к киоску в вестибюле. Продавщицу загораживал стеллаж с открытками. На пластмассовой полочке возвышалась горка запечатанных колод точно с такой же «рубашкой», что и в его кармане. Вот оно, преимущество государственного серийного производства. Юрек выглянул из-за колонны. За стойкой сидела совершенно беззубая старуха и перочинным ножичком очищала яблоко от кожуры. Пораженный ее уродством, вследствие которого все заготовленные им маневры теряли всякий смысл, Юрек застыл на месте. Вероятно, его поза была уж слишком неестественной, потому что, увидев его, старуха сделала удивленное лицо. Юрек тут же нагнулся и стал завязывать шнурки у ботинка. Затем выпрямился и медленно прошелся по холлу. Ну и юмор у этого обладателя золотых рук!
Юрек беспомощно опустился в кресло рядом с какими-то иностранцами. Один листал «Нью-Йорк тайме», второй — «Юманите». Американец и француз. Вот у кого настоящие бабки, вот с кем бы сыграть! Он продолжал наблюдать за киоском. Если бы ему как-нибудь удалось пристроить свои две колоды на самом верху горки, возвышавшейся за спиной старухи... За это он бы дал и десять тысяч, и двадцать. Юрек
