Зная, что дверь не преграда для Серой Тени, монахиня, тем не менее, поторопилась выполнить Ниночкину просьбу: во-первых, требовалось успокоить девушку, во-вторых — успокоиться самой. Если Ниночке не показалось, если двумерная трансцендентная сущность обрела способность физически воздействовать на трёхмерные тела — это более чем серьёзно.
Кое-как успокоив девушку и осмотрев её левую ногу, сестра Евдокия не нашла никаких органических поражений — однако нога бездействовала, как это бывает при частичном параличе, хотя в целом картина не совсем соответствовала данному заболеванию, Ниночкина нижняя конечность не утратила чувствительности. Предположив, что в данном случае имеет место случившийся на базе нервного шока психический самозапрет, сестра Евдокия попробовала внушить девушке, что с её левой ногой всё в порядке — не помогло. Нога не желала ни сгибаться, ни разгибаться. В старину сказали бы — отсохла.
Отложив попечение о расстроившемся опорно-двигательном аппарате до лучших времён, монахиня стала расспрашивать Ниночку о напавшей на неё Серой Тени. Спокойный, ласковый голос сестры Евдокии помог девушке если не забыть, то отстранить от себя все недавние ужасы, и Ниночка рассказала монахине не только о нападении в туалете, но и о случившемся то ли во сне, то ли наяву её разрывании на части юнцами из 'Гусарского Эскадрона'. А также — о жутком приступе тахикардии, с которого, собственно, всё и началось.
Сестра Евдокия задумалась: если открывшееся у Ниночки трансбинокулярное зрение не удастся 'перенастроить' в самое ближайшее время, то девушке грозят очень крупные неприятности. Возможно — смерть. Ведь Татьяна умерла на следующую ночь после приснившегося ей кошмара. Также как и двумя месяцами раньше — Ирина. А Ниночке сегодня привиделся такой кошмар — всем кошмарам кошмар! Да и — привиделся ли? Вдруг да всё это случилось в действительности? И сейчас перед ней сидит совсем не та Ниночка, которую не далее как сегодняшним вечером она угощала кофе с пирожным?
Подумав о возможном перерождении девушки, сестра Евдокия брезгливо передёрнулась от шевельнувшегося под сердцем липкого страха: Господи! Почти ничего не зная о трансцендентных двумерных сущностях, она до сих пор позволяла себе с непростительным легкомыслием относиться к исходящей от них угрозе! Мол, как могут жалкие 'плоскатики' угрожать нашему трёхмерному миру? А так и могут! Ведь они двумерны только тогда, когда находятся в состоянии перехода и только — с нашей точки зрения! В действительности же?..
…а правда — что они из себя представляют в действительности? Лично она, впервые столкнувшись с двумерным инобытием, все его проявления обозвала Серой Тенью и успокоилась, отнеся эти новообразования к разряду низших трансцендентных сущностей. А главное, почему-то решив, что 'плоскатики' сами по себе не способны причинить физический вред человеку. Легкомысленно забыв о накопившихся в них чудовищных зарядах отчаяния, боли, ненависти, страха, лжи и других отрицательных человеческих эмоций. А может — не только человеческих? Кто знает сколько миллионов, если не миллиардов, лет существуют низшие трансцендентные сущности? И сколько нечеловеческого страдания они аккумулировали за это время? И что же? Чем больше в нашем трёхмерном мире мы мучаем друг друга, тем неотвратимее сползаем в двумерное инобытие? А как же — Ниночка? Ведь мучила не она — её. Да и большинство девушек в странноприимный дом попадают после зверских избиений, изнасилований, издевательств, пыток… или?.. Если в людском сообществе переполнена мера зла, то уже не важно, кто палач, кто жертва? И те, и другие становятся лёгкой добычей Серой Тени? И в трёхмерном мире продолжают существовать только видимые, пустые оболочки? Тогда, как в действительности их сущности полностью управляются законами двумерного инобытия?
Запутавшись в тенетах 'мистической философии', сестра Евдокия разозлилась: чёрт! Позволить своему воображению разыграться тогда, когда обстоятельства требуют решительных действий — непростительно! Прежняя Ниночка или другая, поглощённая и изменённая двумерной мерзостью, ждёт помощи от врача-монахини — не суть! Главное — спасти отчаявшуюся, смертельно перепуганную девушку. Но… от чего и каким образом? От чего, в общем — не ясно: низшие трансцендентные сущности проявляются в нашем мире совершенно непредсказуемо и, как выяснилось в случае с Ниночкой, способны воздействовать не только на психическое но и на физическое здоровье человека. А вот — каким образом — более-менее понятно: срочно научить девушку пользоваться открывшимся у неё трансбинокулярным зрением. Стало быть, придётся прибегнуть к запрещённому не только Государственной Думой, но и Церковью 'бесовскому', 'антипатриотическому' гипнозу. Что для монахини очень тяжёлый грех, но… не отдавать же Ниночку на растерзание Серой Тени?! Которая, просочившись под дверью, распространилась уже не менее, чем на двух квадратных метрах пола. И медленно вытягивает язык в направлении правой ноги заметившей Её и вновь затрепетавшей от страха девушки.
— Ниночка! — резко произнесла сестра Евдокия, — сейчас ты уснёшь и увидишь, что из себя представляет Серая Тень. И перестанешь Её бояться. Ибо, познав сущность двумерного инобытия, ты освободишься от его власти. И тогда, даже если Серая Тень накроет тебя с головой, ты не умрёшь. И не сойдёшь с ума.
И, повинуясь приказу врача-монахини, девушка мгновенно уснула. И — увидела. И, дико закричав, бросилась к находящемуся за спиной сестры Евдокии окну — которое, по счастью, было забрано решёткой. Так что, разбив двойное стекло, Ниночка не вывалилась наружу, а, схватившись изрезанными ладонями за железные прутья, с нечеловеческой силой затрясла мешающую спастись преграду. Когда опомнившаяся монахиня подбежала к обезумевшей девушке и схватила её за плечи, решётка уже шаталась.
Видимо, прикосновение сестры Евдокии обладало большой целительной силой — Ниночка расслабилась, свесила кровоточащие ладони и разрыдалась на груди у монахини.
— Ой, сестра Евдокия, она… оно… а-а-а… оно не плоское… оно — бездна… а-а-а… граница другого мира… а-а-а… и манит, манит… прямо таки затягивает… а там, там… ужас, ужас… страшнее смерти… и-и- и… и манит, затягивает… ой, сестра Евдокия, спасите — родненькая! Там — ад! Нет — хуже ада! Там, там…
— Успокойся, Ниночка, — обрадованная тем, что её пациентка не умерла, не сошла с ума и более: её трансбинокулярное зрение обрело необходимую стереоскопичность, стала утешать монахиня, — ты увидела, и Серая Тень над тобой больше не властна. Смотри — на полу уже ничего нет.
(И верно, за время случившегося у девушки приступа панического ужаса зловещее серое пятно полностью рассосалось.)
— И твою левую ногу уже ни что не держит — ты можешь ей пользоваться, как прежде. Пройдись, Ниночка. — Девушка, не хромая, пошла по кабинету — от разбитого окна к столу. — Сейчас я полечу твои раненые ладошки, и всё пройдёт.
Вернувшись в палату, Ниночка сразу заснула и спокойно проспала до шести утра — до подъёма. Правда, и до завтрака, и после, во время церковной службы, она чувствовала себя такой слабой, что мечтала лишь об одном: добраться до кровати, лечь и закрыть глаза — ибо сейчас девушке было тяжело даже просто смотреть по сторонам.
Ниночка легла, закрыла глаза, ровным механическим голосом ответила на два-три вопроса — все бывшие в палате женщины внутренне содрогнулись: кто следующая? Что Ниночка не жилица на белом свете — в этом не усомнился никто: Татьяна перед смертью выглядела много лучше, но ведь сейчас их в палате не тринадцать — двенадцать, и?.. неужели отныне смерть перестанет обращать внимание на магическое число? И пойдёт косить направо налево? А поскольку Ниночка наверняка умрёт уже этой ночью — кто следующая? А если вспомнить ещё о двух непонятно как и куда исчезнувших девушках — то?..
…пошушукавшись в коридоре, Ниночкины сопалатницы решили обратиться к Анне Владимировне — мол, неизвестно, что думает сестра Евдокия, а они точно знают: новенькая — ведьма. Или — вампирша. Короче — связана с нечистой силой. И если она умрёт в их палате, то вслед за ней черти заберут всех девушек. А они не хотят умирать, и если Анна Владимировна не переведёт новенькую в другую палату — пожалуются начальству.
Зная, чем чреват женский бунт, Анна Владимировна пообещала Галине и Веронике уладить дело до ужина и обратилась за советом и помощью к сестре Евдокии: от тесноты и безделья бабы совсем взбесились! Навообразили себе чёрт те что и требуют убрать новенькую из палаты. А куда? Ведь странноприимный дом не больница — койки в коридоре ставить не полагается…
Сестре Евдокии очень не хотелось 'выписывать' Ниночку раньше, чем завтра послезавтра — во- первых: она надеялась с её помощью глубже проникнуть в природу двумерных трансцендентных сущностей,
