антигравитационную систему корабля, пришлось почти до нуля снизить крейсерскую скорость. Да, это торможение замедляло полёт на пять обычных (не релятивистских) месяцев, но обходной маршрут был длиннее на сорок световых лет, и 'сэкономленные' участниками экспедиции пять месяцев оборачивались дополнительными сорока годами разлуки для их родных и близких. Конечно, Мгновенная Связь делала разрыв со своим временем не столь мучительным, как это было на заре звездоплавания, до её открытия, но всё равно, отправляясь к звёздам, каждый стремился вернуться в более-менее знакомый мир. Поэтому, если вблизи курса корабля располагались объекты своим тяготением значительно искривляющие пространство, то астронавты вместо обходного маршрута выбирали, как правило, несколько торможений и разгонов, предпочитая терять энергию, а не 'полноценное' (нерелятивистское) время.
Когда Главный Двигатель затормозил корабль до тридцати километров в секунду и компенсирующая восьмисоткратную перегрузку антигравитационная система 'Голубого Карбункула' вернулась в обычный рабочий режим, первым неладное заметил штурман Игнатий Пуанкаре:
— Капитан, наш 'антиграв' сейчас не создаёт дополнительную тяжесть, а по-прежнему компенсирует её. Причём — не малую. Около восьми g.
Глянув на дисплей, капитан только-только успел убедиться, что штурман прав, как трёхмерное изображение вдруг подёрнулось рябью, заструилось, переоформилось и пыхнуло всеми цветами радуги: на гравитационную флуктуацию в протозвездной туманности корабельные сенсоры среагировали с запозданием в одну тысячную секунды — команда и пассажиры 'Голубого Карбункула' на миг почувствовали как по их телам прокатилась гнетущая волна запредельной тяжести. Среагируй сенсорная система с опозданием не в одну тысячную, а в несколько секунд, могла бы произойти трагедия — вряд ли кто из людей остался бы в живых, когда напряжённость внешнего гравитационного поля резко изменилась почти на два порядка. Чего, в общем-то, не могло быть — гравитационное поле стабильно, чтобы вызвать в нём подобные флуктуации необходимо мгновенное перемещение или исчезновение огромных масс — но что зарегистрировали бесстрастные сенсоры: в течение нескольких секунд внешняя сила тяжести сначала увеличилась до ста тридцати g, затем упала до двух, но тут же опять увеличилась и стабилизировалась в районе восьми g. Что само по себе тоже не лезло ни в какие ворота: после торможения 'Голубой Карбункул' свободно 'падал' в направлении центра протозвездной туманности, и внешняя сила тяжести для всех находящихся на его борту должна была равняться нулю. И всем этим пертурбациям существовало единственное удовлетворительное объяснение — искусственная гравитация! Неземной разум! Причём, в научно-технологической сфере, как минимум, не уступающий человеческому. Но, спрашивается, какого чёрта ему понадобилось затевать фокусы с искусственной гравитацией в масштабе целой звёздной системы!?
Что же — агрессия? Чужаки пытаются захватить их корабль? Надо же! Впервые столкнуться с высокоорганизованным неземным разумом, и сразу же получить от него такую плюху?!
Подобные вопросы на несколько минут заняли бывших в ходовой рубке капитана, штурмана, бортинженера, физикохимика, ксенобиолога и экзопсихолога, но для длительной дискуссии на эту интересную тему не было времени — масштабные флуктуации внешнего гравитационного поля продолжались, его напряжённость в течение семи целых, трёх десятых секунды менялась от двух до ста тридцати g. Да, антигравитационная система корабля могла компенсировать перегрузку до трёх тысяч g, но долго в таком режиме она была в состоянии работать только тогда, когда градиент изменения гравитационного поля не превышал десяти g в секунду. И хотя сами по себе 130 g не внушали особого опасения, но флуктуация с полупериодом 7,3 секунды — это серьёзно.
Кроме того, что могла расстроиться антигравитационная система 'Голубого Карбункула', неизвестно, как в условиях постоянно меняющегося тяготения поведёт себя Т-поле. Да, оно будто бы не реагирует ни на какие внешние воздействия, не взаимодействует ни с какими известными современной науке силовыми полями, но… чем чёрт ни шутит! Не правда ли, Леонид Петрович?
Экзопсихолог и по совместительству физик-теоретик Леонид Петрович Гамзай-Оглы, подумав, ответил, что, насколько ему известно, во всех мыслимых и немыслимых экспериментах Т-поле действительно не реагировало ни на какие внешние воздействия, но, в самом деле, чем чёрт ни шутит… лучше всего, подобру-поздорову, как можно быстрей убираться из этого заколдованного места! Ибо он не уверен, что безумная флуктуация гравитационного поля этой грёбаной протозвёздной туманности не повлияет, в конце концов, на основные характеристики кваркония: 'очарование', 'цвет', 'странность'. И тогда…
…все понимали, что случится тогда: взрыв находящихся на борту ста тысяч тонн кваркония эквивалентен аннигиляции десяти миллиардам тонн обычных вещества и антивещества — через двадцать три года на Аресе 3 увидят неожиданно вспыхнувшую новоявленную звезду, в которую превратится 'Голубой Карбункул'. А когда через пятнадцать, двадцать минут она погаснет, Мгновенная Связь разнесёт по всей галактике известие о гибели их корабля.
Дабы не плодить легенд о ни с того ни с сего полыхнувших звёздным огнём астронавтах, капитан по МС сам связался с Землёй, Аресом 3, Антитеррой, Хроносом 4, Афродитой 2 и информировал Координационные Советы Космоплавания этих планет о чрезвычайной ситуации, в которую попал 'Голубой Карбункул'. Разумеется, там встревожились, но ничего лучшего, чем уже предложил Леонид Петрович подсказать не смогли: то есть, забыв о намерении четыреста пятьдесят, пятьсот часов посвятить изучению протозвёздной туманности, немедленно убираться отсюда — ибо теоретически невозможная флуктуация гравитационного поля с градиентом более десяти g в секунду, это, знаете ли…
Капитан 'Голубого Карбункула' Кондратий Джегоши принял решение и, предупредив все службы корабля, включил главный двигатель — тщетно. Двигатель не заработал. Притом, что ни на объёмных, ни на обычных дисплеях не было никаких указаний на его неисправность.
Отыскивая поломку, возглавляемые бортинженером технические службы промаялись несколько часов — безрезультатно: всё было в норме, но двигатель не работал. А между тем, 'Голубой Карбункул' падал в направлении центра протозвёздной туманности. И не оставалось ничего иного, кроме как, рискуя на многие годы сделаться пленниками газопылевого облака, попытаться уйти на планетарном двигателе. И они попытались. В общем-то — успешно: корабль вышел на стационарную орбиту. Увы, планетарный двигатель не выдержал перегрузки, и 'Голубой Карбункул' полностью лишился всякой возможности маневрирования, не говоря уже о том, чтобы своими силами добраться до Ареса 3 — ближайшей колонизованной людьми планеты. Да, на планетарном двигателе вместо полутора лет релятивистского времени этот перелёт занял бы не меньше пятнадцати, но двадцать четыре года болтаться привязанными к одной орбите, согласитесь, гораздо тоскливее.
— Н-н-да, — когда штурман определил, что занятая кораблём орбита достаточно устойчива и в ближайшие десять тысяч лет 'Голубому Карбункулу' не грозит 'нырок' в плотные слои газопылевого облака, итог их невольной эскапады подвёл самый молодой участник экспедиции девяностосемилетний ксенобиолог Рувим Смит, — а всего-то в девяти световых годах отсюда нас дожидаются Серебристые Плоскозубы. Мечтают, чтобы их классифицировали, признали условно разумными и попытались вступить с ними в ментальный контакт…
— Ага, так-таки и мечтают! — возразил завзятый спорщик Игорь Ван Ли. Его, как физикохимика, перспектива двадцатичетырёхлетнего заточения на краю гигантского газопылевого облака удручала менее прочих: возможность длительное время с близкого расстояния наблюдать 'звёздную колыбель' значительно скрашивала предстоящие годы вынужденного безделья. Конечно, вокруг этой туманности, как и многих других, давно кружились автоматические зонды, но всё необычное человек, в отличие от автоматики, может не только регистрировать, но и осмысливать. Да даже и регистрировать — за почти четыреста лет зондирования данного протозвёздного облака ни один автомат не зарегистрировал в нём никаких гравитационных флуктуаций. Правда, за это время необъяснимым образом с пятью зондами оборвалась связь, но мало ли чего ни случается в межзвёздном пространстве: поломка оборудования, попадание метеорита и т. д., и т. п. — Известное дело, вы ксенобиологи, экзопсихологи, астроэкологи готовы каждую ящерицу считать разумной. Вот и понаоткрывали чуть ли не сорок рас протосапиенсов, вот и закрыли для колонизации тридцать одну прекрасную земноподобную планету! Хотя в действительности о наличии даже зачаточного разума можно говорить лишь в пяти, шести случаях. Конечно, 'лемуры' на Радуге, 'полутюлени' на Эросе и 'гоминиды' на Хроносе 1, хоть технологически и находятся на уровне каменного века — разумны, кто спорит. Но все остальные…
