брезгливо отшатнется от нее. И прошлое вновь ворвется в настоящее. Но этого не произошло.
Движения Майлза были мягкими и неторопливыми, плавными и чувственными, вся его нежность, все его мысли сосредоточились на самой Кристине. Казалось, его не волнуют изъяны ее тела. Неровное дыхание мужчины легко касалось ее волос.
— Ты само совершенство, — прошептал Майлз. — Ты чудо, моя Кристина.
Она не могла заставить себя поднять глаза, потому что не хотела, чтобы Майлз видел ее слезы, вызванные лаской и заботой. Легкие прикосновения и нежные слова изгоняли из души тяжкие воспоминания о неудачном замужестве.
Напряжение понемногу отпускало Кристи, и, словно почувствовав это, Майк опустил руки ниже. И вот уже его пальцы скользнули под тонкое кружево трусиков, мягко спустили их — новый прилив наслаждения охватил Кристину.
Несколько восхитительно долгих секунд сильные руки Майка гладили ее твердые упругие ягодицы… а потом он вдруг резко стянул трусики с податливого тела, обнажая ее последние женские тайны.
— О Господи! — В каком-то лихорадочном возбуждении Майк отстранил от себя Кристи и оглядел ее обнаженное тело с головы до ног. Затем дрожащие пальцы опять заскользили по ее пылающей коже. — Ты так нежна… так изысканна.
Сильная болезненная дрожь пронзила ее тело, и Кристина со стоном запрокинула голову, позволяя ему беспрепятственно добраться до чувствительной впадинки у основания шеи, нежно пахнущей лавандой. Чем ниже спускались ищущие губы Майлза, приближаясь к мягким холмикам ее грудей, тем сильнее стучало ее сердце.
Майк поднял голову, схватил ее руки и поднес к губам. Его потемневшие глаза пылали, зрачки расширились.
— У тебя еще есть шанс… — Он повернул руку Кристины и поцеловал ладонь — волна возбуждения растеклась по всему ее телу. — Только скажи и…
Судорожный стон Кристины прервал его, разрушая все преграды. Наконец и Майлз потерял самообладание.
Кристина опустилась на кровать, а Майк, встав на колени, склонил над ней темную голову, покрывая легкими дразнящими поцелуями нежные бутоны ее груди. Она с головой окунулась в пучину мучительного наслаждения, лишь слабые вздохи срывались с ее губ, моля о продолжении сладостной пытки.
В каком-то тумане она видела, как Майлз снимает брюки. Раздался звук выдвигаемого ящика прикроватной тумбочки. Кристина смущенно опустила ресницы, увидев извлеченный оттуда маленький пакетик. Как замечательно, что на него можно полностью положиться…
— Иди ко мне, мой ангел, — хрипло прошептал Майк, и она вновь оказалась в кольце горячих нежных рук. Майлз зарылся лицом в мягкие шелковистые волосы, вдыхая их аромат. Теплая ладонь скользнула вверх по руке Кристины и вновь захватила в сладкий плен ее грудь. Большой палец Майка плавно, неторопливо терзал ставшие невыносимо чувствительными соски.
Мучительные и такие желанные ласки уносили женщину в мир неведомого доселе наслаждения. Где- то в глубинных тайниках ее существа уже зародилась и стала подниматься волна удовольствия. А Майк, казалось, стремился раздуть до неудержимого пожара и так уже ярко пылающее пламя страсти.
Беспомощно Кристина извивалась в его объятиях, всем телом выгибаясь навстречу новым ощущениям. Она судорожно цеплялась пальцами за плечи Майлза, а он уводил ее все дальше и дальше в прекрасную страну любви.
Наконец, когда Кристи была уже не в силах выносить ожидание, сильным, уверенным движением Майк вошел в нее. Их глаза на мгновение встретились, и Кристина поняла, что это мгновение навсегда останется в ее сердце. Миг, когда их разгоряченные тела слились в единое целое.
Кристину не покидало удивительное ощущение новизны и необычности происходящего. Она сначала робко и нерешительно подчинялась ему, но, с каждой секундой приближаясь к вершине страсти, забыла обо всем на свете. Мир перестал существовать. Остались лишь требовательные губы Майка и неумолимый ритм его любви.
Вдруг Майлз замер, дрожь удовлетворения пробежала по его влажному горячему телу, и раздался протяжный хриплый возглас, в котором смешались наслаждение, удивление и восторг.
— Кристи…
— Мм?.. — Она сонно открыла глаза. В спальне было еще темно. — Который час?
— Почти четыре. — Майлз крепко обнял ее обнаженное тело, устраиваясь рядом поудобнее. — Я никак не могу уснуть… — Он умолк, и через несколько секунд Кристина услышала тяжелый вздох.
— Что случилось? — прошептала она.
Майлз нежно поцеловал ее в затылок.
— Дорогая… — его голос звучал как-то напряженно, — скажи… почему ты вышла за него замуж?
Кристи словно окаменела. Он хочет поговорить о Джералде. Но уютное тепло мужских объятий казалось таким надежным, что напряжение незаметно отступило. Майлз прав. Лучше сразу поговорить о ее замужестве, раз и навсегда покончив с прошлым. И успокоенная, Кристина прижалась щекой к заросшей густыми черными волосами груди Майка.
— У меня никогда не было дома… — медленно начала она, — а если и был, то я этого не помню. Думаю, к восемнадцати годам я ночевала во всех мотелях Северной Америки. Мне очень хотелось иметь свой дом. Джералд обещал мне это, и я поверила. Я была молода, неопытна, впечатлительна… и он — на двенадцать лет старше, такой сильный и обаятельный. Я сразу же влюбилась в него и, конечно, верила в его любовь. Мы встретились в доме его знакомых, где играл ансамбль отца. Но вскоре папа умер. И я осталась совсем одна… Заботился обо мне один Джералд. Мы поженились очень быстро, даже как следует не узнав друг друга. Теперь мне это кажется безумием. Я была совсем еще девчонкой, марионеткой в руках опытного мужчины, а муж просто дергал за веревочки.
Нежно Майлз погладил ее спину.
— А дом он тебе дал?
— Да, у нас было… очень красивое здание… Но здание — это еще не дом, хотя большинство людей не видят разницы. В доме должна жить любовь.
А ее — тот огромный холодный дом, который она делила с Джералдом, — наполняла ненависть. Муж неудержимо стремился давить на нее, контролировать каждый шаг. Кристина не сказала об этом Майку. Но, кажется, он все и так понял, потому что его прикосновения стали еще нежнее.
— Твоя спина… Что произошло в тот день?
Девушка закрыла глаза рукой.
— Мы… мы с Джералдом… были в гостях, а когда вернулись, он обвинил меня во флирте с его другом. Я пыталась доказать, что он ошибается, но муж меня не слушал. Тогда Джералд очень рассердился, а я испугалась. Хотела бежать, оступилась и упала на кофейный столик. Там стояла бронзовая статуэтка в стиле модерн — бесформенная угловатая вещь, она никогда мне не нравилась, — и я ударилась об нее… и об бокалы.
Тяжело застонав, Майк зарылся лицом в изящный изгиб шеи девушки.
— Майк… не надо. — Непрошеные слезы навернулись Крис на глаза при виде его бессильного гнева. — Все давно закончилось… Мои шрамы больше не болят. — Кристина взяла его лицо в ладони, и ее сердце болезненно сжалось, когда кончики пальцев почувствовали влагу на щеках, слегка заросших за ночь щетиной. — Майк… — Она, умоляюще произнеся его имя, заставила Кента поднять глаза. В них была неподдельная боль.
— О, Кристи… — Хриплый шепот разрывал ей сердце.
Нежно, очень нежно коснулся Майк ее мягких губ. В лихорадочном возбуждении он скользил губами по ее шее, плечам, груди, а Кристина ласково гладила его черные вьющиеся волосы, успокаивая его, как ребенка.
Но ни он, ни она не были детьми. Нежность и убаюкивающая ласка вновь разбудили уснувшие было страсти, которые мощным потоком ворвались в мягкий полумрак спальни, сметая прошлое и будущее. В настоящем существовали только они одни.
