в Акрополе Авалона, наблюдатель опустил бинокль и сообщил по рации: «Борт компании „MODO“ успешно приводнился на севере залива Вагаг».
Капитан Йовик, сопровождавший съемочную группу, работавшую на улицах Акрополя, ответил по woki-toki: «Я понял тебя, Прэт. Продолжай наблюдение. Сообщи, когда они взлетят». Вернув трубку woki-toki на пояс, он пояснил для окружающих:
— Новозеландские геологи начали эвакуировать шестерых уцелевших артистов.
— Ну, слава Ктулху, — произнес Харрис, — хотя бы с этими все ОК.
— Не поминай лишний раз Ктулху, — буркнул Олбен и, в очередной раз оглядев панораму, добавил свое обычное, — ни хрена себе, кино…
Кино продолжало сниматься. Сейчас вся группа «Iron Star» плюс «ExEx» снова была в сборе. Оператор Джимми Декстон, рискованно устроившись на башне одного из мини-танков, целился видеокамерой то в одну, то в другую сторону, и выхватывал из общей картины самые броские композиции. Одновременно, он выкрикивал короткие и четкие распоряжения двум каскадерам, и временно приравненным к ним спец-менеджерам.
— …Инге, попробуй забраться на пирамиду и снять руины сгоревших замков.
— …Тедди, сними то, что внутри развалин казармы. Там должно быть впечатляюще.
— …Регги, брось фальшфейер в тот провал у Колизея, и сними, что там внутри.
— …Фокси, возьми огнетушитель. Погасишь огонь, если там что-нибудь загорится.
Как ни странно, Акрополь в основном уцелел. Лишь его крайняя западная треть, где располагались казармы и военно-технические склады, была разрушена полностью, а в остальной части рухнула только стена Колизея, и сгорели два замка, принадлежавшие Грейверу и Шепарду. Охрана в этих замках предпочла не бегство, а сопротивление, и отстреливалась из цокольных этажей, пока залпы «мармеладных пушек» не залили эти импровизированные цитадели жидким огнем. Замки сгорели чрезвычайно быстро: их основная часть (все, что выше цоколя) казалась построенной из камня, а на самом деле состояла из пенобетонных блоков на довольно тонких стальных каркасах. В огне такие конструкции имеют свойство терять жесткость и оседать, превращаясь в смесь песка и щебня. Сейчас на месте двух замков были дымящиеся бесформенные серые кучи.
Киносъемки продолжались. Танкисты с удовольствием позировали, выполняя лихие развороты на маленьких площадях и улицах, и аккуратно, но эффектно тараня своими машинами крепкие на вид, но на проверку — хлипкие остатки стен подсобных зданий, построенных также из пенобетона, и частично обрушившихся от взрывных волн. Тем временем, Регги швырнул осветительный фальшфейер в отверстие, образовавшееся в результате взрыва в стене одной из пристроек Колизея, и приготовился снимать, но… Внезапно изнутри раздался истошный визг, явно человеческий. Фокси, дежурившая с огнетушителем, тут же нырнула в провал. Регги, положив видеокамеру на мостовую, метнулся вслед за ней. Изнутри снова послышался визг, потом какая-то возня, и через полминуты, на улицу были вытолкнуты две девушки — бенгалки, задрапированные в простыни из серой ткани. Оказавшись на улице, обе уселись на мостовую и замерли.
— Ни хрена себе, кино… — выдохнул Олбен.
— Аптечку! — крикнула Фокси, вылезая из провала.
— Эти девчонки родились под счастливой звездой, — добавил Регги, тоже выбираясь на улицу, — будь перекрытие чуть слабее, их бы похоронило в этой клетушке.
— Под не очень счастливой, — возразил подошедший капитан Йовик, — их использовали вместо лошадей на упряжных скачках.
— Что? — тихо переспросил Декстон.
— То самое, — капитан чиркнул спичкой и прикурил сигарету, — запрягали в телегу, и…
— Вот, дерьмо… — буркнул Харри Харрис.
— …Вы бы, — продолжал капитан, — взяли их с собой. Им надо в хорошую клинику, а в Австралии с этим как раз все ОК.
— Олбен! — Харрис тронул пилота за плечо, — в «Lake Buccaneer» поместятся еще двое?
— По весу влезут, — ответил тот, — но кому-то придется сидеть на полу. Кстати: когда мы вылетаем, а?
— Ситуация такова, — сказал Йовик, — Через четверть часа танки поедут обратно в Эссом, чтобы загрузиться на баржу. По графику, через полтора часа они отплывут, а еще через полчаса, Людвиг начнет трезвонить в Джакарту, в главный департамент полиции. За это время вам надо добраться через горы Абоб до Абобема, взлететь и выйти из 12-мильной зоны, чтобы индонезийцы до вас не докопались с вопросами.
— Короче, — подвела итог Фокси, — через четверть часа нам тоже надо двигаться.
…Через полтора часа на западе Долака, от причала на заливе Новеве отошла 15-метровая баржа с четырьмя танками «keisoko». Регги и кэп Глен эмоционально махали руками на прощание. Людвиг Илбридж, лейтенант Вейдар и четверо партизан-танкистов, махали им вслед с берега, а потом баржа скрылась за поворотом залива. Сержант Риксой, командир танкового звена закурил сигарету и произнес:
— Вообще, неплохие машины, но чуть-чуть недодуманные.
— Что в них не так? — быстро спросил Вейдар.
— Тебе кратко объяснить, командир, или как?
— Или как, — ответил лейтенант, — и прямо сейчас, пока никто ничего не забыл. Ты же понимаешь: штаб принял этот дизайн за основу.
— Тогда, — сказал Риксой, — надо рисовать.
— Рисуй, — Вейдар протянул сержанту электронный планшет и повернулся к Людвигу Илбриджу, — извини, у нас необходимое техническое совещание.
— Ясно, — Людвиг кивнул, — разбор полетов, как говорят в бизнесе.
— Точно! — лейтенант улыбнулся, — Кстати, я думаю, это выражение пришло в бизнес из армии. Бизнес, это ведь тоже война, так?
— Приблизительно так, — согласился молодой лорд Эссома, — Ладно. Как я понимаю, мы сейчас займемся каждый своими делами, а встретимся за обедом.
— Точно так. Тебя, наверное, уже ждут в центральной усадьбе.
Еще раз кивнув партизанскому лейтенанту, Людвиг сел за руль джипа, украшенного нелепой «рыцарской эмблемой»: изображением лазурной гарпии и девизом «Sic ego!». Нелепым здесь выглядело абсолютно все, но сейчас не было времени думать об этом. Людвиг вчера вечером пообещал «домашним» вилланам поддержку и защиту, хотя не представлял себе, как реализовать то и другое. Но, как человек, привыкший держать данное слово, он теперь не мог самоустраниться. Попросту говоря, он запутался. Или, точнее, его впутали. Но он понял это слишком поздно… Грубо выругавшись, Людвиг включил мотор, и поехал к усадьбе, до которой отсюда было около трех километров.
В рыцарском зале центральной усадьбы Эссома делили Авалон. На большом круглом столе была расстелена карта, распечатанная, видимо, на широкоформатном плоттере. Вокруг нее в живописном беспорядке стояли кофейные чашечки, вазочки с печеньем. Шаман Конг Ксет, «фотоохотник» Снорк и «полувоенная» Кйер, обсуждали границы земельных владений, активно работая карандашами и канцелярскими резинками.
— Привет, Людвиг! — Снорк крепко пожал руку лорду, — Мы уже прикинули черновой вариант. Оцени.
— Привет всем. Я попробую оценить, но если бы вы мне пояснили…
— …Элементарно! — перебила Кйер, — смотри. В Авалоне есть 17 поместий с примерно одинаковой ценностью. Одно — твой Эссом, который тебе и остается, это понятно. А остальные делим поровну: восемь штук — старым туземцам, восемь — новым туземцам.
— Из соображений политики, мы все туземцы, — пояснил Снорк, — а старыми считаются ребята, которых представляет Конг Ксет. Им отходит дополнительно весь Бембем с Акрополем и аэродромом, и маковые поля. С этими полями еще надо разобраться.
— Индонезийские власти не согласятся на опиум, — пояснил шаман, — да и нам это дело совершенно
