- Только не выпендривайся, - посоветовала Анси.
Ответив на это замечание многозначительным «хэх», Лемар зацепил бугель за трос, оттолкнулся, проехал около тридцати метров, как парашютист в затяжном прыжке, и схватился свободной рукой за шнур. Только после этого он перевернулся в строго вертикальное положение и встал подошвами на каменную поверхность астероида.
- Порядок, Анси! Делай, как я!
- Тоже мне, гуру, - откликнулась она, и выполнила ту же операцию, кроме финального касания грунта подошвами. Вместо этого она повисла горизонтально, и следующие 20 секунд, наблюдала, как ноги постепенно начинают двигаться вниз под влиянием едва заметной гравитации Лингама.
- Ну, как? – спросил Лемар, - Закон всемирного тяготения подтверждается?
- Скорее да, чем нет, - ответила она и, взявшись за шнур, повернулась вертикально.
- Чем вы там занимаетесь а? – раздался в шлемофонах голос Еру.
- Мы адаптируемся, - лаконично сообщила Анси, - Тут немного странно.
- Еще бы! Не забудьте: перед тем, как отстегивать первые бугели от троса, следует зацепиться вторыми бугелями за шнур. Один бугель всегда должен быть зацеплен.
- Прикинь, Еру, - ответил Лемар, - Мы, конечно, тупые, но не абсолютно.
- Вы наоборот, очень умные. Но не забывайте следить за температурой.
Лингам делал полный оборот вокруг своей оси за 6 часов. Близкое Солнце за день успевало нагреть поверхность вблизи экватора до полтораста градусов Цельсия.
Сейчас торпеда и ее экипаж находились на дневной стороне Лингама, недалеко от Северного полюса, но программа прогулки включала и экваториальную область.
Анси посмотрела вверх, на серебристо-блестящую фигуру станции. Большой цилиндр Hivaete с длинной осью Главного коридора, перпендикулярно к которому торчали в разные стороны оба «Малых Диогена» очень медленно уходил за горизонт. Вращение самого Hivaete было незаметно, но «Малые Диогены» лениво крутились на оси, как лопасти ветряной мельницы при чуть заметном ветре.
- Между прочим, - сказал Лемар, проследив за ее взглядом, - Мы совершили первое в истории космическое путешествие без реактивного двигателя.
- Ага! - она кивнула, - Я хочу попробовать вернуться тоже без включения реактивного движка. Баллистический комп может прицелиться так, чтобы попасть в зону действия магнитного захвата, просто оттолкнувшись от нашей посадочной площадки.
- Реально, - согласился он, оглядываясь вокруг, - А, как тебе нравятся наши тени?
- Ух!.. – Анси только сейчас обратила внимание на то, что их невообразимо длинные черные тени пересекают весь полярный круг Лингама и сливаются с непроницаемой чернотой на его ночной стороне, - …Готичная картинка!
- А тут все вот такое, - заметил Лемар, - Ну, двинемся по маршруту? Номер один в экскурсионной программе: Озеро Калиостро.
При наличии хорошего воображения и чувства юмора, топонимика 500-метровой базальтовой груши может стать эпическим произведением. Здешняя география (или, точнее, лингамография), создавалась именно в этом жанре. Пологая впадина в зоне Северного тропика, похожая на большую высохшую лужу, получила топоним: Озеро Калиостро. Выпуклость у Экватора, соответствующая положению черенка груши, называлась теперь: Гора Кинг-Конг. Область, покрытая пирамидальными скалами с противоположной стороны экваториального пояса, удостоилась необычного имени: Драконодром. Обширный кольцевой выход кварца около Южного полярного круга превратился в Глаз Циклопа, а глубокая борозда, пересекавшая Южный полюс была названа: Каньоном Че Гевары, а его пологое продолжение, расширяющееся к северу - Тропой Хо Ши Мина. Эти два лингамографических пункта значились последними в «экскурсионной программе». Выйдя из Каньона на Тропу, Анси и Лемар оказались в ночном полушарии (а точнее, полугрушии) Лингама, и решили использовать резерв времени для привала и наблюдения восхода Венеры.
Планета, быстро выплывавшая из-за угловатого резкого горизонта, была огромна. В черном небе Лингама она выглядела, как лазурно-бело-фиолетовая тарелка, почти в дюжину раз больше, чем лунный диск, видимый с Земли. Пылевое облако, которое опоясывало теперь экватор Венеры, выглядело тускло мерцающим серебристым эллипсом, гораздо более внушительным, чем кольца Сатурна. Тот угол, под которым Венера наблюдалась с Лингама, с расстояния около ста мегаметров, позволял увидеть край тропической области, затененной облаком. Атмосфера, имевшая около полюса лазурный цвет, по мере приближения к тропику, становилась фиолетовой, и плавно переходила к почти чернильной темноте. Неровные белые полосы облаков скользили вдоль тропика с такой скоростью, что их движение было заметно даже с Лингама. В нескольких точках эти полосы втягивались в вихри, похожие на земные тропические циклоны. На границе темноты можно было различить яркие точки вспышек молний.
- Так красивее смотрится, чем через панорамный иллюминатор, - заключила Анси.
- Ага! – согласился Лемар, - Астрономия на природе всегда красивее.
- Кстати, - сказала она, - а Платипус можно отсюда увидеть?
- Можно, - ответил он, - Платипус будет приближаться к Лингаму раз в 11 лет.
- Нельзя, - возразил голос Виик в шлемофоне, - Минимальное расстояние 20 тысяч километров, а Платипус это не такой большой осколок, он меньше трехсот метров.
- И вообще, что вы там застряли? – добавил голос Тойо.
- А все равно, обратный вылет возможен не раньше, чем через полчаса.
- Вам еще надо добраться до торпеды, - заметила Эоле.
- Aita pe-a, - Анси фыркнула, - до Северного полюса 10 минут скольжения.
- Давайте, без этих ковбойских штучек! – вмешался голос Еру.
- Зануда! – ласково ответила Анси.
…
Обсуждение итогов экспедиции началось в Hivaete, через полтора часа, когда все 24 хабитанта собрались за обедом. Обед, по традиции, происходил в лесу-баньяне под Farefenua (домашней звездой), в смысле – под мощным светильником, торчавшим по осевой линии, со стороны коридора, ведущего к блоку двигателей. Обычно компания одновременно обедающих не превышала дюжины, но сейчас, в связи с историческим событием, экипаж «синхронизировался». Пришли даже четверо вахтенных, которые выделялись наличием относительно крупногабаритных браслетов с радио-пультами. Остальные носили только фитюльки - локальные woki-toki в виде клипсы за ухом.
Обед, разумеется, был праздничный. Подавался эрегированный лингам-пудинг под специальным нежно-жгучим соусом. На огромном пластиковом блюде (точнее, на химико-биологической кювете), посреди которого лежал этот флорелловый продукт кулинарного креатива, была надпись: «в процессе создания лингам-пудинга ни одна мужская особь не пострадала». Впрочем, он лежал недолго, поскольку у экипажа орбитальной станции не отмечалось никаких проблем с аппетитом.
Вообще-то, экипаж напоминал племя юных голых троглодитов, принадлежащих к различным расам, смешанным, иногда до полной неопределимости. Общая манера разрисовывать свою кожу пиктограммами в виде смайликов, цветочков и зверушек, неопровержимо свидетельствовала о том, что это именно одно, сложившееся племя.
Разделавшись с пудингом, троглодиты перешли к какао и к обсуждению того, какие изменения надо внести в программу работ на астероиде. Карта-схема астероида –
голограмма 3d - висела в воздухе. На ней, в процессе обсуждения, рисовали световым пером, после некоторых споров, иногда стирали нарисованное, потом снова рисовали…
Примерно через несколько часов (наполненных гвалтом, свистом и хлопками), племя пришло к консенсусу, после чего, разбилось на мелкие группы и рассеялось по Hivaete, занявшись, кто игрой в мяч, кто сексом, кто – работой, кто – продолжением вахты.
А в воздухе осталась висеть карта-схема с прорисовками и лаконичными пометками:
«Глаз Циклопа. Интересный объект природы. Не трогать. Будет парк».
«Каньон Че Гевары. Закрыть арочной полосой. Аэрировать. Будет карго-терминал».
«Драконодром. Защищенная позиция. Будет система противокорабельного огня».
…
